Александр МАРДАНЬ

Киносценарий

АНТРАКТ

Телефоны автора в Одессе: +38(048)718-06-03, 786-91-69, +38(050)316-34-30

E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

 

 

---

 

 

Из ЗТМ

Зал аэропорта.

В зал входит Павел — мужчина лет пятидесяти. На плече у него – сумка. Он направляется к стойке регистрации пассажиров. По дороге останавливается, чтобы завязать развязавшийся шнурок, и видит, что туфли густо заляпаны грязью. Павел смотрит на часы, оглядывает зал аэропорта, видит дверь с табличкой WC и направляется к ней.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Помещение общественного туалета. Входит Павел. Он заглядывает в одну из кабинок, снимает с крючка рулон туалетной бумаги, разматывает его, комкает бумагу и вытирает ею туфли. Грязную бумагу и остатки рулона выбрасывает в мусорную корзину. Выходит.

В ЗТМ

Из ЗТМ:

Салон самолета. Кто-то из пассажиров читает, кто-то смотрит в иллюминатор.

В одном из кресел сидит Павел. Он читает газету. Крупно – заголовок: «Разгром Громова». Подзаголовок: «Московские критики считают новую постановку «Гамлета» беспомощной. Спектакль Павла Громова, возможно, будет снят из репертуара».

Сосед Павла, пожилой полный мужчина, заглядывает в газету.

Сосед:

Простите, а вы этот спектакль видели?

Павел:

Видел.

Сосед:

И что – действительно, все так плохо и беспомощно?

Павел:

Мне показалось, что не так. Но критикам виднее.

Звучит голос стюардессы:

Уважаемые пассажиры! Через десять минут наш самолет совершит посадку в Одессе. Просим пристегнуть ремни и привести спинки кресел в вертикальное положение.

В ЗТМ.

Из ЗТМ:

Театральный зал, наполовину заполненный зрителями. Ярко освещена сцена. Идет спектакль «Три сестры».

На сцене — гостиная дома Прозоровых, сестры ждут гостей.

Ольга:

Не свисти, Маша. Как это ты можешь! (Пауза.) Оттого, что я каждый день в гимназии и потом даю уроки до вечера, у меня постоянно болит голова и такие мысли, точно я уже состарилась. И в самом деле, за эти четыре года, пока служу в гимназии, я чувствую, как из меня выходят каждый день по каплям и силы, и молодость. И только растет и крепнет одна мечта...

Ирина:

Уехать в Москву. Продать дом, покончить все здесь и — в Москву...

Ольга:

Да! Скорее в Москву.

В ЗТМ:

Из ЗТМ:

Зал аэропорта.

Звучит голос диктора:

Внимание! Совершил посадку рейс номер 5508 Москва – Одесса. Выдача багажа у четвертой стойки.

В ЗТМ.

ИЗ ЗТМ:

Театральный зал. Спектакль продолжается. На сцене – Тузенбах, Чебутыкин, Ирина и Маша.

Тузенбах:

Вершинин, должно быть. (Входит Вершинин.) Подполковник Вершинин!

Вершинин:

Честь имею представиться: Вершинин. Очень, очень рад, что, наконец, я у вас. Какие вы стали! Ай! ай!

Ирина:

Садитесь, пожалуйста. Нам очень приятно.

Вершинин: Как я рад, как я рад! Но ведь вас три сестры. Я помню — три девочки. Лиц уж не помню, но что у вашего отца, полковника Прозорова, были три маленьких девочки, я отлично помню и видел собственными глазами. Как идет время! Ой, ой, как идет время!

Тузенбах:

Александр Игнатьевич из Москвы.

Ирина:

Из Москвы? Вы из Москвы?

В ЗТМ.

Из ЗТМ:

Пограничный контроль. Пограничник рассматривает документы Павла.

Пограничник:

Вы из Москвы? (Листает паспорт, рассматривает иммиграционную карту.) Почему не указали цель визита? (Протягивает Павлу иммиграционную карту.) Впишите.

Павел:

Цель? (улыбается.) Успех.

Пограничник (слегка улыбнувшись):

Хай щастить!

В ЗТМ.

Из ЗТМ:

Зал аэропорта. По залу идет Павел с сумкой через плечо.

Ближе к выходу толпятся водители-частники, «просеивая» прилетевших. Слышны голоса: «Куда вам ехать?», «В центр, недорого».

Павел (одному из водителей):

До центра сколько?

Водитель:

Пятьдесят гривен.

Павел кивает, идет дальше. Останавливается возле следующего водителя.

Павел:

Гостиница «Центральная».

Водитель:

Десять долларов.

Павел идет дальше. Возле выхода видит мужчину лет сорока, в руке которого позвякивают ключи от машины. Правда, он никому ничего не предлагает. Павел подходит к нему.

Павел:

Гостиница «Центральная». Отвезете?

Водитель:

Пятьдесят гривен.

Павел:

Я деньги еще не поменял.

Водитель:

Тогда десять евро.

Павел:

А почему не доллары?

Водитель:

Потому что евро дороже.

Павел (смеется):

Поехали.

Они выходят из здания аэропорта, подходят к машине. Павел бросает сумку на заднее сиденье, сам садится рядом с водителем. Машина трогается.

В ЗТМ.

Из ЗТМ:

Салон машины. Возле водителя – Павел.

Павел:

А что это вы так... неактивно себя предлагаете?

Водитель:

А зачем?

Павел:

Без клиента останетесь.

Водитель:

Ушел клиент – ушла беда.

Павел:

Логично.

Водитель:

Вы в Одессе в первый раз?

Павел:

Второй. В первый я здесь родился.

Водитель:

А сейчас откуда?

Павел:

Из Москвы. Точнее – из Нью-Йорка. Семь часов разницы!

Водитель:

Это сколько там сейчас?

Павел:

Одиннадцать утра.

Водитель:

Да... Живут ваши американцы вчерашним днем... А вообще – несчастные люди! У нас уже день заканчивается, а им еще до вечера – пахать и пахать!

Оба смеются.

В ЗТМ.

Из ЗТМ:

Театральный зал. Спектакль продолжается. На сцене – Ирина рядом с Чебутыкиным.

Ирина.

Когда я сегодня проснулась, встала и умылась, то мне вдруг стало казаться, что для меня все ясно на этом свете, и я знаю, как надо жить. Милый Иван Романыч, я знаю все. Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги. Как хорошо быть рабочим, который встает чуть свет и бьет на улице камни, или пастухом, или учителем, который учит детей, или машинистом на железной дороге...

Неожиданно в зале смеется зритель. Его смех подхватывает еще несколько человек.

Ирина (не реагируя на несвоевременный смех, продолжает):

Боже мой, не то что человеком, лучше быть волом, лучше быть простою лошадью, только бы работать, чем молодой женщиной, которая встает в двенадцать часов дня, потом пьет в постели кофе, потом два часа одевается... о, как это ужасно!

Слышно, что в зале продолжаются смешки и оживление.

В ЗТМ.

Из ЗТМ:

Салон автомобиля. Павел смотрит в окно и видит здание театра. Возле входа, под стеклом — две афиши. Крупно – названия спектаклей: «Три сестры» и «Голый король».

Машина поворачивает на перекрестке.

Павел:

Остановите здесь.

Водитель:

Так я же вас не довез

Павел:

Ничего, спасибо. Пройдусь немножко.

Водитель останавливает машину, Берет у Павла купюру, роется в кармане.

Павел:

Сдачи не надо.

Водитель достает визитку, протягивает Павлу.

Водитель:

Если вдруг машина срочно понадобится – звоните.

В ЗТМ.

ИЗ ЗТМ.

Перед зданием театра останавливается машина, из нее выходит Павел, достает сумку и направляется к главному входу. Возле входа останавливается и рассматривает афиши. На одной — «Сегодня: А.П. Чехов. «Три сестры» Постановщик – Петр Мельничук». На другой — «Завтра: Евгений Шварц. «Голый король». Постановщик: Петр Мельничук».

Прочитав афиши, Павел направляется к дверям.

В дверях — пожилая полная женщина в темном костюме и слишком ярком для ее возраста макияже. На груди приколота карточка с надписью: «контролер».

Павел (улыбаясь):

Можно, я войду?

Контролерша:

Спектакль давно идет. Чего ж вы так опоздали? Давайте билет.

Павел (изумленно):

А без билета разве нельзя?

Контролерша (строго):

Мужчина, вы что, пьяный?

Павел (смеется):

Трезвый, тетя Катя, как стеклышко! Не узнаете?

Контролерша внимательно смотрит на него.

Павел (церемонно кланяется):

Громов, Павел. Имел честь... здесь, когда-то...

Контролерша:

Паша! Павел Андреич! Ой... Вы к нам? А Петр Никитич знает? Он у себя сейчас.

Идем, я провожу.

Павел:

Тетя Катя, подождите, дайте осмотреться.

Павел проходит по фойе, идет вдоль стены, увешанной фотографиями актеров. Останавливается перед фото мужчины — своего ровесника. Под снимком – подпись: «Художественный руководитель театра, режиссер Петр Мельничук».

Павел проходит дальше, видит портрет пожилой эффектной женщины.

Павел:

О! Анфиса Михайловна! Играет?

Контролерша:

А как же! Сейчас на сцене. Вот, юбилей скоро справлять будем.

За дверью звучит музыка, раздаются аплодисменты.

Павел:

Антракт? Тетя Катя, посадите меня в зале.

(Открывается дверь, в фойе выходят зрители.)

Контролерша:

Садись, где хочешь, Паша, народу – ползала... А Петр Никитич знает, что ты приехал?

Павел:

Посмотрю спектакль - и пойду к нему. Спасибо, тетя Катя.

(Заходит в зал.)

Тетя Катя идет к другой билетерше, что-то говорит ей. Та смотрит с недоверием. Тетя Катя быстро идет к двери с надписью «Служебный вход».

В ЗТМ.

Из ЗТМ:

Служебное помещение театра. Приглушенно слышится музыка – духовой оркестр играет марш.

По коридору идет женщина, на фотографию которой только что смотрел Павел. Она в костюме няни из «Трех сестер».

В коридоре стоят две женщины средних лет и разговаривают. Актриса подходит к ним, обращается к худой и высокой.

Анфиса:

Танечка, вы когда мое платье постираете?

Татьяна:

Когда и всех. Следующая стирка – через две недели. Я же не буду по одному стирать. Только если сильное пятно. У вас пятна есть?

Анфиса (щупает себя за рукав платья):

Оно просто грязное!

Татьяна:

Ну, вы же не королеву тут играете...

Анфиса:

Танечка! Да будет вам известно, что в русском генеральском доме прислуга в чистом ходила! А некоторые королевы, как раз, по десять лет не мылись.

Анфиса поворачивается и уходит. Когда она отходит подальше, Татьяна достаточно громко ворчит:

Платье грязное... Мыться надо почаще, королева вы наша!

В ЗТМ

Из ЗТМ

Театральная гримерка. Входит Анфиса. Она включает свет над гримировальным столиком, достает из сумки бутылочку-фляжку, отпивает из нее, снова прячет в сумку. Закуривает.

Входит актриса, исполняющая роль Маши. Она зажигает лампы над своим столиком, роется в сумке, достает мобильный, проверяет его и кладет на стол. Тоже достает сигареты. Анфиса протягивает ей зажигалку. Маша прикуривает.

Анфиса:

Машенька, ты так кричала – «Эта жизнь проклятая!», что хотелось скорую вызвать... Дома что-то?..

Маша:

Да в общем, ничего. Ничего нового... Витя у меня опять заныл: «Сколько можно... уходи из театра... Ты там за три копейки вкалываешь, а дети тебя не видят, я тебя не вижу». Сегодня весь день... монологи произносил. Так достал – сил нет.

Анфиса:

Маша, а может, тебе действительно уволиться? Семья важнее. Витя – деловой, ты не крутишься, как другие. Зарабатываешь тут... себе на помаду. А если Витя вдруг... Пойдешь, как Олька, прокладки рекламировать? Ты что, мало в жизни соленой воды нахлебалась?

Маша:

Уволиться? И что? Стать женщиной в халате? Борщи варить и каждый вечер его бизнес-планы слушать?.. Нет. (Пауза.) Анфиса Михална, можно глоточек? Для успокоения...

Анфиса достает фляжку. Маша пьет, возвращает фляжку.

Анфиса:

Как ты думаешь, какой должен быть торт?

Маша:

С кремом.

Анфиса:

Нет, я про вес. Килограмм десять хватит?

Маша:

Кому?

Анфиса:

На юбилей.

Маша:

А-а-а... Не знаю. Я торты не ем.

Анфиса:

С собой возьмешь.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Театральное фойе, зрители прогуливаются, обмениваются впечатлениями.

Женщина средних лет:

Слава Богу, что они спектакли дублировать не додумались. А то вчера смотрела «Александра Невского» на украинском... И смех, и грех!

Полный мужчина (молодому человеку):

«В Москву, в Москву...». А ты знаешь, чего мы, москвичи лишены? Мечты – уехать в Москву.

Молодой человек:

Зато у вас есть мечта – из нее уехать. А кстати, знаете, кто такие киевляне? Это одесситы, которые не доехали до Москвы.

В ЗТМ

ИЗ ЗТМ

В гримерку входит Ирина. Она придерживает подол длинного платья и хромает. Садится возле своего столика и разувается.

Ирина:

Черт, до крови натерла...

Звонит мобильный. Ирина роется в сумочке, достает телефон.

Ирина:

Алло! Влад? Привет! Ты был в зале? Ой, а я тебя не увидела... (Пауза.) Хорошо, через пять минут выйду.

Анфиса пьет чай, Маша поправляет грим, Ирина заклеивает пластырем натертую пятку. Снова звонит ее мобильный.

Ирина:

Алло! Олежек?! (Пауза.) Едешь сюда? (Растерянно.) Где будешь ждать? На служебном? Олежек, мне еще переодеться надо... Может, завтра увидимся? (Обреченно.) Хорошо, выйду. Целую, зайчик. (Кладет телефон на столик.) Господи! Что же делать?

Анфиса:

Не поминай имя Господа всуе...

Ирина:

Черт! Что делать?

Анфиса:

Тьфу на тебя, богохульница!

Маша:

Оба на служебном ждут?

Ирина (надевая кроссовки, напевает):

«Воротились. Оба, двое, два крыла».

Анфиса:

Допрыгаешься. Разведется с тобой Владик.

Ирина:

Ничего. Я их сама сейчас разведу. (Хватает со столика мобильный, набирает номер.) Алло, Олежек? Ты уже подъехал? (Капризным голосом.) Зайка, за углом универсам, знаешь? Купи мне «Рафаэлло». (Пауза.) Очереди? Ну, постой ради любимой женщины! Спасибо. (Набирает другой номер.) Алло! Владичек, я не буду спускаться, ладно? Так ногу натерла – едва хожу. Не жди меня, хорошо? Возвращайся в зал, на служебном встретимся после спектакля. Целую, зайка! (Убирает телефон в сумочку.)

Маша:

Высший пилотаж!

Ирина:

Хотите сказать – вы так не умеете?

Ирина зашнуровывает кроссовки, одергивает подол и выбегает за дверь.

Маша:

Осторожно, двери закрываются! Остановка — театр, следующая станция — бордель... Маленькая, но очень перспективная стерва.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Ирина быстро идет по коридору. Навстречу ей идут Наташа и Ольга. У Ольги поверх платья наброшена шаль.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Гримерка. Входят Наташа и Ольга.

Ольга (напевает):

В Москву, в Москву, в Москву... Фу-у-у, накурили!

Анфиса:

Вот получишь народную — к ней отдельная гримерка прилагается... Если раньше на пенсию не уйдешь.

Ольга:

Не сцене — натурализм... От военных несет перегаром. А от Тузенбаха — еще и луком. Ему Чиполлино надо играть...

Маша:

Оль, куда ты торопишься? Мне еще дохлопать не успели, а ты уже несешься со своей репликой, как с вилкой в заднице... Тебя же все равно не слышно.

Ольга:

Почему?

Маша:

Из-за аплодисментов...

Наташа:

Куда Ирка поскакала? Новый кавалер?

Маша:

Старых разводит. Чтобы не случилось, как в прошлый раз...

Наташа и Ольга смеются.

В ЗТМ.

Из ЗТМ.

Зрительный зал. Антракт. Многие зрители вышли в фойе, некоторые остались в зале.

В пятом ряду, с краю, поставив под ноги сумку, сидит Павел. Он рассматривает зал.

За спиной Павла сидят две женщины лет шестидесяти.

Первая:

Ирина хорошенькая, мне понравилась. А Наталья какая-то отмороженная.

Вторая:

И платье у нее жуткое.

Первая:

Так по пьесе положено. Не, вообще спектакль неплохой.

Вторая:

А народу мало в зале. И то половина – наши, санаторские.

Первая:

Душно. Что у них — кондиционеры не работают?..

Напротив Павла возле кулисы кто-то со стороны сцены немного отодвигает занавес.

В ЗТМ.

Из ЗТМ:

Ирина, стоя в кулисах, чуть отодвигает занавес и в образовавшуюся щель рассматривает зал. Ее взгляд останавливается на Павле. Она всматривается и даже немного высовывается из-за занавеса, чтобы рассмотреть получше.

В ЗТМ.

Из ЗТМ.

Гримерка.

Ольга (приподнимает платье и подтягивает колготки):

Как я хочу что-нибудь современное сыграть! В джинсах. Сил нет эти тряпки по полу волочить. (Садится, высоко завернув подол и закинув ногу на ногу.) Кстати, я после Чехова себя плохо чувствую. Может, потому, что до меня в этом платье Галка играла?

Маша:

Ну и что?

Ольга:

Она же подвеянная. Нормальные люди в монастырь не уходят.

Маша:

Нормальные люди в театре не работают. И при чем здесь платье?

Ольга:

Правильно, в театре работают талантливые... А одежда впитывает ауру.

Анфиса:

Грязь она впитывает. Платью лет пять, а стирают — раз в пятилетку...

Входит Петр.

Ольга (завизжав, опускает подол):

Петр Никитич! Опять без стука?

Петр:

Дамы, пардон... Ольга Викторовна, что случилось? Вы забыли, что вам во втором акте на сцену выходить?

Ольга (приложив ладонь к воображаемому козырьку):

Разрешите получить замечание, товарищ худрук! Форс-мажор! Змейка разошлась. Искала шаль. (Поворачивается к нему спиной, сбрасывает шаль.)

Петр:

Ясно. А вы, Марь-максимна, сегодня чересчур эмоциональны. Что за верхнее ля на ровном месте?

Маша:

Петр Никитич, я старалась...

Петр:

Стараться надо дома с мужем. (Ольге): А вы что ляпнули? «Андрей проиграл вчера в карты двести долларов». В Перми?! В тысяча восемьсот девяностом году?! Если у Чехова вы найдете хоть один доллар, я подарю вам сотню!

Ольга:

Кстати, в зале никто не заметил.

Петр (всем):

Так, завтра в час дня — репетиция. То, что вы играете – это не классика, а порнография.

Анфиса:

Что поставили – то и играем.

Петр:

Анфиса Михална, если вы думаете, что вместо Вас ввести некого...

Ольга:

Петр Никитич, я завтра не могу. У меня во второй половине дня съемка.

Петр:

Перенесите.

Ольга:

Петр Никитич, как я смогу...

Петр:

Вы у кого снимаетесь? У Тарантино?

Ольга:

Вы же в курсе...

Петр:

Завтра – репетиция! Кто не понял – пишите заявление. (Наташе.) Наталья Ивановна, можно Вас на минутку?

Петр что-то быстро шепчет Наталье на ухо и выходит. Наташа роется в сумке, достает кошелек и выходит из гримерки вслед за ним.

Маша (Ольге):

Ты чего визжала, когда Добрыня зашел? Он увидел что-то новое?

Ольга:

Мне повизжать не трудно, а Наташке – спокойнее будет...

В ЗТМ.

Из ЗТМ.

В коридоре стоят Петр и Наташа. Наташа перебирает купюры в кошельке.

Наталья:

Сколько?

Петр:

Не знаю... Надо фруктов взять, коньяка хорошего.

Наталья:

А чего это он, как снег на голову? Он когда тебе звонил?

Петр:

В марте, кажется. (Изображает вальяжного собеседника.) «Хочу приехать, поставить в родном театре!».. Он и три года назад то же самое говорил. И пять лет...

Наталья:

Хватит?

Дает Петру несколько купюр.

В ЗТМ.

Из ЗТМ.

В гримерке — Анфиса, Маша, Ольга.

Ольга:

Ты у Наташки колечко новое видела?

Маша:

Не заметила.

Ольга:

Конечно, она когда в театр приходит – его переворачивает, камушком вниз. Чтобы не пялились и не болтали о Добрыниных доходах.

Анфиса:

Да... Аренду раздает направо и налево. Не театр, а прокатная площадка.

Ольга:

Колечко переворачивает, а вот загар не спрячешь. Сразу видно – солярий. Причем, регулярно.

Маша:

И тренажерный зал. Она недавно жаловалась, что хочет пару кило сбросить – и не получается.

Ольга:

Могу ей новую диету рассказать: целый месяц ешь всё, что хочешь, но – на нашу зарплату. Минус пять кэгэ гарантирую.

В ЗТМ.

Из ЗТМ.

Петр идет по коридору. Навстречу ему — мужчина лет тридцати, невысокий, полный, в очках.

Петр:

Юра! Хорошо, что вы еще не ушли. Вы знаете, что у нас в театре Громов?

Юра:

Громов? Тот самый?

Петр:

Да! Павел Андреич... всемирно известный режиссер, лауреат. Наше национальное достояние! После спектакля ко мне придет, надо поприветствовать. Давай, Юра, бегом в магазин. (Протягивает ему деньги.)

Юра:

Что брать?

Петр:

Коньяк. Только хороший.

Юра:

Армянский?

Петр:

Французский. Возьми Мартель. Еще сыру купи...

Юра:

В буфете?

Петр:

Да ты что! Костромской прошлогодний?! Возьми камамбер, рокфор... Запах у него, конечно... Но - потерпим ради такого случая. Еще апельсины купи, киви. Красиво будет, по-французски: коньяк, фрукты... Лимончик обязательно. Да! И минералку. Только не в пластиковых бутылках, а в стеклянных. Лучше боржоми.

Юра:

Хорошо.

Петр:

Ты не видел – Сергей Сергеич не ушел еще?

Юра:

Кажется, у себя.

Петр:

Сначала зайди к нему и скажи, чтобы срочно — ко мне. А потом дуй в магазин. Встретим красиво: худрук, завлит и художник.

В ЗТМ.

Из ЗТМ:

Гримерка. Звенит первый звонок. Возвращается Наташа, прячет в сумочку кошелек. Ольга:

Мамочки, а змейка-то?..

Маша:

Давай зашью.

Достает нитку с иголкой. Ольга поворачивается к ней спиной, и Маша зашивает «змейку». Звенит второй звонок. В гримерку вбегает Ирина.

Ирина:

Ой, кого я видела!!! В зале сидит...

Анфиса:

Кто?

Ирина:

Я в кулисы пошла, хотела посмотреть, Влад уже вернулся в зал или нет. Смотрю осторожненько из-за занавеса и вижу – сидит... Знаете, кто?

Все (хором):

Ира!!!

Ирина:

Громов! Собственной персоной!

Пауза. Все молчат.

Анфиса:

Ты не обозналась? Ты же его живьем никогда не видела.

Ирина:

Журнал видела, с фотографией. У Маши. Он там такой... в белом свитере, на фоне небоскребов.

Маша:

Господи... Не может быть.

Наташа:

Это он. Мне Петр Никитич сказал.

Маша:

Что же ты молчала?

Наташа:

Он попросил не говорить. Чтоб спектакль не сорвали.

Ирина:

Он что – у нас ставить будет???

Маша:

Он уже один раз поставил... После этого и пропал. На двадцать лет. С правом переписки...

Ольга:

И с кем же он переписывался? С тобой, что ли?

Третий звонок. Голос из динамика: «Актеры, занятые в первой картине второго акта – прошу приготовиться к выходу».

Анфиса (встает, крестится):

Ну, хватит о суетном. Пошли на сцену.

Маша (смотрит на спину Ольги):

Оля, я не успела.

Маша отрывает нитку, Ольга набрасывает шаль. Обе бросаются к зеркалам, опять поправляют прически, грим, костюмы.

Анфиса:

Эй, сестры! Хватит красоту наводить! Он все равно вас еще увидит, причем без грима... Вы, главное, текст не забудьте.

Маша и Оля одновременно плюют через плечо и вслед за Анфисой выходят из гримерки. Наташа остается возле своего столика. Ирина переобувается — снимает кроссовки и надевает туфли.

Наташа:

Давай быстрее.

Ирина надевает туфли и вместе с Наташей выходит из гримерки.

В ЗТМ

Из ЗТМ.

Зрительный зал. Третий звонок, зрители занимают свои места.

У Павла звонит мобильный. Взглянув на высветившийся номер, он отвечает взволнованно и громко.

Павел:

Да! Да, я слушаю!

В этот момент открывается занавес, зрители начинают аплодировать.

Павел:

Конечно, могу говорить.

На него оборачиваются. Тогда Павел встает, берет сумку и выходит из зала в фойе.

В ЗТМ.

Из ЗТМ

Фойе.

Павел (говорит по телефону):

Алло! Алло! Подожди, здесь плохо ловит...

Павел выходит на улицу.

В ЗТМ.

Из ЗТМ.

Павел медленно идет по улице, продолжая разговаривать по телефону. Он поглощен беседой и уходит все дальше от театра.

Павел:

Я не понимаю – он соглашается на мои условия или нет? (Пауза.) Ну а если ему еще надо подумать – то какая разница, где я, в Москве или в Одессе? Вот когда он надумает...

В ЗТМ.

Из ЗТМ

В кабинете худрука за столом — Петр, художник Сергей Сергеевич (мужчина лет сорока) и завлит Юра.

На столе — «Мартель», минералка, нарезанный сыр, фрукты. Сергей Сергеевич режет лимон. Юра протирает стаканы бумажной салфеткой.

Юра:

Петр Никитич, правда, что вы с ним еще в детстве дружили?

Петр:

Мы с Пашкой в одном дворе выросли! В футбол гоняли, по чердакам лазили... А однажды во дворе свой театр устроили. Поставили спектакль. Вдвоем.

Юра:

Какой?

Петр:

«Моцарт и Сальери».

Юра:

И кто же был Моцартом?

Петр:

Пашка, паразит... Правда, на спектакль никто не пришел. Все Штирлица смотрели. А мы все равно сыграли!

Сергей Сергеевич:

Говорят, он в нашем театре начинал?

Петр:

Гремел! А потом — загремел... наш Громов. Точнее – выгнали из города, за «Голого короля», с волчьим билетом. Времена были такие... Волчьи. Цензура, обком, главлит...

Юра:

Да, я об этом читал... Бред!

Петр:

Ну, спектаклю я пропасть не дал. Доставил, когда советская власть кончилась. И как вы знаете, достойно. Двадцать лет идет. А Пашка – молодец! Другой бы после этого сломался, спился. А он выдержал. Сначала в Москве пробился, потом в Европу стали приглашать... (Смотрит на часы). Юра, на твоих сколько? Мои, кажется, отстают.

Юра:

Девять.

Петр подходит к коробке репродуктора, висящей на стене, крутит ручку, включает звук трансляции. Слышна музыка и голос Маши.

Маша:

О, как играет музыка! Они уходят от нас, один ушел совсем, совсем навсегда, мы останемся одни, чтобы начать нашу жизнь снова. Надо жить... Надо жить...

Юра:

Финал.

Петр (смотрит на часы):

Да, скоро.

В ЗТМ.

ИЗ ЗТМ.

Фойе гостиницы. Павел оформляет номер. Девушка-администратор, улыбаясь, протягивает ему ключ.

Администратор:

Ваш номер – двадцать восьмой. Второй этаж.

Павел:

Спасибо. Если будут звонить – ни с кем меня не соединяйте. И утром не будите. Я из Нью-Йорка, сутки не спал ...

Администратор:

Хорошо. Только душ лучше примите сейчас. Ночью воду могут отключить.

Павел (с улыбкой):

Спасибо, я так и сделаю.

Павел поднимается по лестнице.

В ЗТМ.

Из ЗТМ

Кабинет Петра.

Петр:

Юра, будьте добры, сходите в фойе, посмотрите – может, Павел Андреевич заблудился? Вы его узнаете?

Юра:

Конечно.

Петр:

И в туалеты загляните.

Юра:

В оба???

Петр (смеется):

На всякий случай. И на улицу выгляни. Может, курит?

Юра выходит.

Петр достает мобильный телефон, набирает номер.

Петр:

Наташа, к вам Павел Андреевич не заходил? (Пауза.) А Оля уже ушла? Ну ладно. Нет, меня не жди, возьми машину.

Петр снова набирает номер на мобильном, слушает.

Петр:

«Нет связи с вашим абонентом»... Ну, друг... Дружочек! В своем репертуаре. Странствующий апостол...

В ЗТМ

Из ЗТМ

Служебный вход в театр.

Выходит Маша. У входа стоит Мерседес. Из него выходит невысокий плотный мужчина в костюме. Он целует Машу в щеку.

Маша:

Привет.

Муж распахивает перед ней дверцу машины.

Из театра выходит Ольга.

Маша:

Тебя подвезти?

Ольга:

Спасибо. Хочется воздухом подышать. Голова разболелась. Пройдусь...

Маша:

Ну, как знаешь. (Садится в машину.)

В ЗТМ

Из ЗТМ

Кабинет Петра. Входит Юра.

Юра:

Его нигде нет. В гримерки ни к кому не заходил.

Петр:

Ясно. Призрак оперы... (Берет бутылку коньяка, протягивает художнику.) Наливай, Сергей Сергеич, у тебя рука легкая.

В ЗТМ.

Из ЗТМ

Гримерка. Анфиса Михайловна и Наташа – уже не в костюмах, а в своей одежде. Наташа причесывается у зеркала, Анфиса собирает сумку.

Анфиса:

Наташа, а с чего это Громов приехал? Ставить будет?

Наташа:

Непонятно. Он уже сколько раз Петру Никитичу говорил: «Приеду, поставлю, город на уши поднимем...». Позвонит – и тишина... Пару месяцев назад опять звонил, и даже пьесу потом прислал. Но Петя подумал, что он шутит.

Анфиса:

Почему?

Наташа:

Да пьеса какая-то... неприличная.

В ЗТМ

Из ЗТМ.

Кабинет Петра.

Бутылка уже почти опустела. Петр солирует — говорит очень громко и время от времени заканчивает фразу ударом ладони по столу. Сергей и Юра слушают.

Петр:

Старая дружба не ржавеет? Да. Не ржавеет! Но высыхает, как мумия... Друг детства, понимаешь ли! ЛондОны, Парижи... (бьет по столу.) Что ж он, друг детства, меня никому ни разу не порекомендовал?! Сказал бы: вот, есть в Одессе классный режиссер, мой друг... Вместе начинали.

Сергей:

А вы разве за границей никогда не ставили?

Петр:

Не ставил. Потому что у меня есть свой... наш театр! А тот, кто... Фигаро тут, Фигаро там...

Юра:

Зато его везде знают, он звезда.

Петр:

А ты знаешь, что такое звезда??? Открой учебник астрономии. Плотное скопление газов! Вот что такое звезда... (Пауза.) Юра, не в службу, а в дружбу — сходи еще за коньяком. (Протягивает ему купюру.)

Юра (произносит с трудом):

Мартель?..

Петр:

Нет, Юра. Наш возьми. Три звездочки.

В ЗТМ.

Из ЗТМ.

Лестничная клетка. К двери в квартиру подходит Ольга.

За дверью раздается телефонный звонок. Ольга судорожно роется в сумочке, роняет ключи, поднимает их, торопясь, не может попасть ключом в скважину... Наконец, открывает дверь, бросается в комнату и снимает трубку.

Ольга (взволнованно):

Алло! Алло!!! Не слышно! (Пауза. Разочарованно.) А, это ты... Да, я звонила. У меня на завтра репетицию назначили. Знаю, а что делать? Может, на вечер съемку перенесут? (Пауза. Продолжает раздраженно.) Ну, нет – так нет. Я из театра увольняться не собираюсь.

Ольга кладет трубку, подходит к туалетному столику. На столе в рамочке – фотография молодого Павла.

Ольга (смотрит на фотографию):

Здравствуй, Павлик. С приездом...

В ЗТМ.

Из ЗТМ

Парикмахерская. Ирина сидит в кресле, мастер укладывает ей волосы. Закончив работу, выключает фен.

Мастер:

Залакируем?

Ирина:

Не надо, спасибо.

Ирина расплачивается, идет в соседний зал и садится за столик к маникюрше.

Ирина:

Привет. Люд, сделай кофе, а?

Люда (ставит перед ней ванночку):

Ныряй пока.

Люда отходит к столику, на котором стоят электрочайник, банка с растворимым кофе, чашки. Ирина снимает часы, кольца, опускает руки в ванночку.

Люда ставит перед ней чашку кофе.

Ирина:

А у меня такая новость! Сядь, а то упадешь... К нам в театр приехал сам Громов!

Люда:

А кто это?

Ирина:

Хорошо, что я сижу. А то бы рухнула... Да-а, далеки мы от народа... Режиссер, мировая знаменитость! Второй Эфрос.

Люда:

А Эфрос – кто?

Ирина:

Долго объяснять... В общем, Громов — классный мужик, и я буду у него играть! (Вытирает руки. Одну протягивает Люде, второй берет чашку, делает глоток. Люда начинает делать ей маникюр.)

Люда:

А если он тебя не назначит?

Ирина:

Как это – не назначит? Куда он денется?!

Люда:

А он женатый?

Ирина:

Кажется, нет. Завидный жених! Кстати, о женихах... Театр в театре – вчера Влад с Олегом чуть не столкнулись.

Люда:

Ой, Ирка, доиграешься. Кончай с этим.

Ирина:

Вопрос – с кем из них?

Люда:

Ну не знаю... Владик у тебя симпатичный, юморной. А Олег? Он же старый. Тачка у него, конечно, классная...

Ирина (смеется):

Людка, ты ничего не понимаешь!.. «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича...»

Люда:

А Иван Кузьмич — это кто?

Ирина хохочет.

В ЗТМ

Из ЗТМ.

Утро. Здание гостиницы. Из дверей выходит Павел. Он идет по улицам, оглядываясь по сторонам. Покупает на лотке мороженое и ест его на ходу. Вдруг останавливается, крутит головой. Сворачивает в маленький переулок. Потом обращается к прохожему.

Павел:

Простите, если я поверну направо – там будет Кузнечная?

Прохожий:

Даже если вы не повернете – она там все равно будет.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Павел идет по тенистой улице, смотрит на номера домов. Потом останавливается возле одного дома, разглядывает его и входит во двор.

Небольшой двор заставлен машинами. На старой скамеечке спит кот. На балконах сушится белье.

В ЗТМ.

Из ЗТМ

Изображение становится черно-белым и напоминает старое кино – камера дрожит, кадры обрывочны. Звуков нет, голоса персонажей не слышны. За кадром звучит музыка.

Тот же одесский дворик, только без машин. Поперек двора натянуты бельевые веревки. Лето.

Во дворе — двое мальчишек лет двенадцати. Один прикрепляет на двери подъезда

самодельную афишу. На ватмане крупно написано: «Театр «ПетроПавловская крепость». Пьеса Александра Пушкина «Моцарт и Сальери». В ролях Павел Громов и Петр Мельничук. Начало в 19.00».

Мальчишки выносят из дома и расставляют во дворе стулья, табуретки, длинную скамью. Затем приносят два покрывала и перебрасывают их через бельевую веревку. Репетируют – раздвигают и снова сдвигают покрывала, как занавес.

В ЗТМ

Из ЗТМ

За занавесом из покрывал стоят мальчишки. Оба одеты в белые рубашки. Один в жилете от костюма-«тройки», который ему явно велик. У другого под воротником рубахи бантом повязан шелковый шарф.

Один из мальчишек смотрит на часы. Второй выглядывает из-за «занавеса» — в «зрительном зале» сидит один человек — старик в засаленном пиджаке и грязной кепке, скорее всего бомж.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Мальчишки раздвигают «занавес» и начинают играть. Они произносят текст, жестикулируют. Один садится на табуретку и делает вид, что играет на клавесине, перебирая пальцами по доске, лежащей на другой табуретке. Второй отвернулся, закрыл лицо рукой. Затем выносит из-за занавеса два граненых стакана и наполняет их лимонадом из бутылки с наклейкой «Байкал».

Один держит стакан в руках, второй залпом выпивает.

Старик аплодирует.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Утро, кабинет Петра.

В граненый стакан льется пузырящаяся вода.

За столом сидит Петр. Он морщится, наливает в стакан «боржоми» и выпивает залпом.

Набирает номер на мобилке.

Петр:

Костя, привет! Ты узнал, что я тебя просил? (Пауза.) Да, явился. Вчера на спектакль. Тень Гамлета-старшего... А ко мне не зашел. (Пауза.) Пьесу прислал... Название - стыдно вслух произнести. Да не дам я ее ставить! (Пауза.) Ты, главное, узнай — «Гамлета» снимают или хотят снять? (Пауза.) Из-за политики? Узнай, из-за чего. Мало ли... Может, Павел тут и не при чем... Договорились? Только не слухи, а чтоб точно всё... За мной не заржавеет.

(В кабинет входит Павел.)

Петр:

Так, Костя, я тебе перезвоню. (Выключает мобильный. Встает навстречу.)

Здра-а-авствуйте, Павел Андреевич!

Павел:

Здра-а-авствуйте, Петр Никитич!

Петр:

Присаживайтесь. Чего ж не позвонили заранее? Я бы встретил. На спектакль пришли, а ко мне не заглянули... Сели в зале, как простой инженер. Я подсуетился, коньяк открыл, стаканы протер... Ждал-ждал, а Вы так и не зашли. Неужели заблудились?

Павел:

Не поверишь, Петр Никитич... «Я шел к тебе, но, проходя перед трактиром, услышал скрипку...». То есть мобилку. Звонили из Москвы. Зацепился...

Петр:

Ладно, Моцарт. Не хотел – не зашел.

(Обнимаются. Хлопают друг друга по плечам.)

Петр:

Как доехал?

Павел:

Да нормально. Только никак не отосплюсь после перелета. Я же из Нью-Йорка — в Москву, а через день – сюда. На ходу засыпаю. Вот и вчера сморило, прости.

Петр (достает из шкафа коньяк и бокалы):

Сейчас тебя взбодрим! (Открывает бутылку.)

Павел:

А вчерашний – выдохся?

Петр:

Да. В присутствии художника и завлита.

(Павел прохаживается по кабинету, рассматривает фотографии на стене.)

Павел:

Стена плача. Скольких уже нет... О! И я тут! Не ожидал.

Петр:

Характер у Вас, Павел Андреевич, отвратительный... но мы любим Вас не только за это.

(Петр наполняет бокалы, один вручает Павлу.)

Павел:

У тебя закусить не найдется? А то как-то...

Петр:

Найдется.

(Достает из шкафа блюдце, на котором лежит половинка яблока и ножик. Аккуратно отрезает от половинки два ломтика, один из них протягивает Павлу.)

Павел (поднимает бокал):

Ничего, что в рабочее время?

Петр:

А у нас ненормированный рабочий день.

Чокаются. Выпивают.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Театральный буфет. За одним из столиков Наташа пьет чай. К ней подсаживается Ирина, она ставит на стол стакан сока и блюдце с булочкой.

Ирина:

Привет.

Наташа:

Привет. Чего так рано? Репетиция через полтора часа.

Ирина:

На разведку. Очень хочется узнать, зачем Громов приехал.

Наташа:

Пока не ясно.

Ирина:

Интересно, Ольга придет или нет? У нее же все-таки съемка.

Наташа:

Отменит. Придет в театр, обязательно.

Ирина:

Я слышала, у нее что-то с Громовым было?

Наташа:

А то ты не знаешь...

Ирина (делает «большие глаза»):

Откуда? Я только слышала, что он на ней жениться хотел.

Наташа:

Хотел. Только сначала не на ней, а на Маше. Она за свадебным платьем в Москву поехала. А тут – Ольга... Машка вернулась, а платье — без надобности... Потом был скандал из-за спектакля, и Громов уехал.

Ирина:

А потом?

Наташа:

Суп с котом... Говорят, что он Олю с собой звал, но она не поехала. Может, конечно, и звал. А может, она сочинила. Чтоб не так обидно...

Ирина:

Вон она идет.

Мимо них проходит Ольга.

Ольга (весело, немного наигранно):

Всем привет!

Наташа:

Привет!

Ирина:

Добрый день.

Ольга проходит к стойке, покупает пару булочек и выходит из буфета.

Ирина:

Ты гляди... Она зимой и летом — одним цветом. В джинсах. А тут вдруг — новый костюмчик!.. Правда, сидит на ней, как на корове седло... А может, Громов все-таки из-за нее вернулся?

Наташа:

С чего ты взяла?

Ирина:

Он — звезда, его везде приглашают, а он вдруг в нашу дыру приехал...

Наташа:

Может, уже и не звезда? Я в интернете читала – его последнюю постановку критики порвали, как тряпку! Вроде спектакль закрывать собираются.

Ирина:

Ну и что? Мало ли, что критика пишет? Это же не спорт. Не дисквалифицируют. Все равно знаменитый.

В ЗТМ

ИЗ ЗТМ

Кабинет Петра.

Петр:

Да, Паша, удивил ты меня. Взял – и приехал! Ну, за возвращение.

Павел:

Лучше — за встречу!

(Выпивают.)

Павел:

Хороший коньяк.

Петр:

Французский-то лучше?

Павел:

...И спирт отечества нам сладок и приятен. (Пауза.) А вообще — как дела?

Петр:

Нормально. Кручусь. А в целом... Как и по стране... А ты, медведь-шатун, почему до сих пор без своего театра?

Павел:

Не медведь, а волк. Одинокий. Как все мы.

Петр:

Не все. Я стаю люблю.

Павел:

Значит, ты – исключение...

Петр:

И все-таки?

Павел:

Театр возглавить? Предлагали. И сейчас веду переговоры... С таким громким названием, что говорить не хочу...

Петр:

А к нам чего приехал?

Павел:

Как это – чего? Ты же звал! Говорил: «Приезжай, ставь!..»

Петр:

И ты всё бросил?..

Павел:

Честно? Домой потянуло. По сцене этой походить захотелось...

Петр:

Оставь для интервью. Журналисты набегут, им и расскажешь – про дым и спирт... Я серьезно: по-че-му?

Павел:

Серьезно – хочу поработать. Без суеты. Пустишь?

Петр:

Ну чего же не пущу? Сам звал.

(Петр открывает шкаф, достает пепельницу, ставит перед Павлом.)

Павел:

Бросил.

Петр:

Тогда точно сработаемся. У меня тут зона, свободная от никотина. За курение штрафую, вплоть до увольнения.

Павел:

Строг, барин...

В ЗТМ

Из ЗТМ

Салон автомобиля. За рулем – муж Маши Виктор. На заднем сидении – Маша и мальчик лет семи.

Машина останавливается возле здания театра. Маша целует мальчика.

Маша:

Всё. Пока! (Мужу.) Витя, только я прошу – Никите сегодня никакого мороженого!

Никита (канючит):

Маа-а-а, почему?

Маша:

Потому что ты сегодня всю ночь кашлял!

Маша выходит из машины, идет к служебному входу. Неожиданно Виктор выходит из машины, догоняет Машу и берет ее за руку.

Виктор:

А ты всю ночь плакала. Маша, что случилось?

Маша (резко):

Я же сказала тебе – ни-че-го! (Останавливается, берет себя в руки, мягко): Витя, извини, ничего не случилось, правда. Просто... настроение...

Маша целует Виктора в щеку. Заходит в дверь служебного входа.

Виктор смотрит ей вслед.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Кабинет Петра.

Петр:

Ты все-таки правду скажи – чё приехал? Может, кроме меня еще кто звал?.. Знаешь, она так ни за кого и не вышла...

Павел:

Знаю... И за тебя тоже... Да нет, не поэтому. (Пауза.) Петя, спектакль – как выдох. Каждый раз боюсь, что последний... (Пауза.) Дай вдохнуть... родного воздуха. Хочу спокойно поработать... не на витрине.

Петр:

Какой витрине?

Павел:

Где манекены стоят. Голые. А за стеклом – толпа... Отдохнуть хочу. Подальше от мэтров... сантимэтров... миллимэтров... всей этой критической массы...

Петр (наливает):

Понял. Хочешь творческого убежища — получишь. А что ставить будешь?

Павел:

Ты разве пьесу не получил?

Петр:

Получил. Думал – розыгрыш.

Павел:

Нормальная пьеса.

Петр:

Справочник по анатомии. Даже – по гинекологии.

Павел:

Ты читал?

Петр:

Смотрел.

Павел:

По диагонали?

Петр:

По гипотенузе! Мне названия хватило...

Петр нервно дергает ящики стола, находит экземпляр пьесы, бросает его на стол. На титульном листе — заглавие: «Монологи плоти».

Петр подливает себе и Павлу коньяк.

Петр:

Ты, Паша, пока по заграницам ездил, забыл, какая она – родина... Малая... У нас на такой спектакль никто не пойдет.

Павел:

Чтобы зритель пошел, нужна бомба. А эта пьеса – супербомба!

Петр:

У нас нет актрис, которые произнесут этот текст. Можем поспорить.

Павел:

Спорим!

Чокаются. Выпивают. Петр отрезает еще два ломтика от яблока, один протягивает Павлу.

Стук в дверь. Входит художник.

Сергей (Павлу):

Здравствуйте. Извините... (Петру) Петр Никитич, там ремонтники на сцене. Вас ждут. Буквально две минуты...

Петр (Павлу):

Хотел по родной сцене походить? Пошли.

Выходит. Павел идет за ним, прихватив с собой пьесу.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Сцена, на которой топчутся трое рабочих в комбинезонах.

Из-за кулисы появляется Петр, за ним идет Павел.

Рабочий (Петру):

Здесь нужно пять досок менять. Смотрите, как сцена ходит! (подпрыгивает.)

Петр становится рядом, тоже прыгает. Проходит по сцене, пробует ногой доски.

Петр:

Так я не против. Только это нужно сделать за два дня, а не за неделю.

Рабочий:

Можно за два. Но тогда двойной тариф — за скорость.

Петр:

Договорились. Чтоб к понедельнику было.

Ремонтники и художник уходят. Петр с Павлом остаются на сцене.

Петр:

Ну, вот тебе родная сцена. Немножко доски подгнили, но мы подновим. Ставь на здоровье. Только не это (показывает на распечатку пьесы в руках у Павла.) Возьми лучше классику.

Павел:

Какую?

Петр:

«Чайку».

Павел:

Петя, над страной стаи летают! Птичий грипп какой-то...

В зал водит Ирина.

Ирина:

Петр Никитич, здравствуйте! (Видит Павла.) Ой!.. Добрый день. Извините... Петр Никитич, Вы нас где собираете, в репетиционной?

Петр:

Спроси у помрежа.

Ирина:

Спасибо, извините. (Поворачивается, чтобы уйти.)

Павел:

Подождите! (Петру.) Мы поспорили?

Петр:

Паша, я тебя умоляю!..

Павел (подходит к Ирине):

А что? Прямо сейчас и проверим!

Петр (вздохнув):

Ну хорошо... Ирочка, знаешь ли ты, кто перед тобой?

Ирина (кокетливо):

Да, я узнала.

Петр:

Знаменитый режиссер-передвижник. Можешь потрогать. Еще шевелится.

(Ирина изображает смущение. Павел протягивает ей пьесу.)

Павел:

Видите ли, Ира, Петр Никитич уверяет меня, что ни одна актриса в вашем театре не сможет играть в этой пьесе. Почитайте нам, пожалуйста.

Ирина берет пьесу, открывает текст, листает. Молчит. Смотрит на Петра.

Петр:

Да, Ирочка, это такая пьеса. Европейская бомба. Читай. Только не сначала. (Берет пьесу, листает, показывает место на странице): Вот отсюда.

Ирина (читает):

«Наш роман был удивительным, но когда мы ложились с ним в постель, мне казалось, что я становлюсь немой. Я хотела говорить с ним о своем теле, но оказалось, что в нашем языке нет нормальных слов для того, чтобы назвать, к примеру...» (Пауза.) «...чтобы назвать»... (Пауза. Собравшись с духом.) «... нет нормальных слов, чтобы назвать, к примеру, влагалище. Слово, которое я сейчас произнесла – медицинский термин. Есть еще грязные ругательства. Есть какие-то пошлости... Вот и приходится каждому, кто хочет говорить о потайных уголках своего тела, придумывать собственные названия». (Кокетливо смотрит на Павла.) Ну как?

Павел (Петру):

Вот видишь?

Петр:

Нет, ты дальше читай!

(Ирина некоторое время читает про себя, потом решается.)

Ирина:

«Само слово...» (Кашляет.) Водички можно?

Петр:

Нет у меня водички. Читай на сухую.

Ирина:

«Само слово «влагалище» напоминает о кабинете врача, медицинских инструментах, болезнях и инфекциях...».

Петр (перебивает):

Всё, хватит. Иди.

Ирина:

А можно я еще почитаю?

Петр:

«Где твой румянец, стыд?!» Иди!.. Шекспира повторяй. Молодежь выбирает порно...

Ирина:

До свидания, Павел Андреевич. (Уходит.)

Павел:

Ты проспорил.

Петр:

Чтобы тебе понравиться, она Луку Мудищева с выражением прочитает...

Павел:

А вообще, она ничего. Кажется, способная.

Петр (с сарказмом):

И не замужем.

Павел:

Мне ее семейное положение – без разницы.

Петр:

Да, это для тебя никогда роли не играло... Ассистент по актрисам...

Павел:

Я бы попросил...

Звонит мобильный Петра.

Петр (в трубку):

Алло, Витенька? (Пауза.) Съезд кого? Фелинологов? Это кто? (Пауза.) А-а-а... Им только фойе? Нал, безнал? Конечно, беру. Сейчас, Витя, всех беру. У меня ремонт на носу.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Гримерка. За своими столиками сидят Анфиса, Ольга, Маша.

Ольга:

Добрыня совсем озверел... На черта мне эта репетиция? В сотый раз слушать про способ конструктивного действия, про надежду и отчаяние чеховских героинь? Мне за съемочный день платят больше, чем за месяц в театре!

Входит Ирина — веселая, с горящими глазами.

Ирина:

Всем привет, кого не видела!

Маша:

И тебе не хворать... Ты чего такая?

Ирина:

Я? Да так... Просто настроение хорошее. Девочки, вы не знаете, кто такие фелинологи?

Анфиса:

Кто-кто?

Маша:

Это специалисты по кошкам.

Ирина:

А-а... А я-то успела неприличное подумать.

Ольга:

Где ты такое вычитала?

Ирина:

Услышала. Петр Никитич с ними об аренде договаривался.

Анфиса:

Он уже пришел?

Ирина:

Да. Он в зале сейчас.

Анфиса:

Пойду, про костюмершу скажу.

Выходит.

В ЗТМ

ИЗ ЗТМ

Зрительный зал. На сцене – Петр и Павел.

Петр:

Нет, Паша, серьезно: ты хочешь ставить эту порнографию?

Павел:

Петя, не будь ханжой. Эта пьеса – о женщинах, о самой их сути, их естестве, душе...

Петр:

«Монологи плоти» – о душе?!..

Павел:

Да! Если бы ты прочел всю пьесу, а не полстраницы, ты бы понял!..

Петр:

Паша, спустись на землю! Наши актрисы не смогут это играть. И ходить на такой спектакль здесь никто не будет. Это не Москва!

Павел:

Пойдут! Сам знаешь – в театр ходят подсматривать.

Петр:

Да. Но превращать свой театр в баню я не дам.

Павел:

Значит, боишься?

Петр:

Представь себе, боюсь! Это ты, Паша, — театральный деятель. А я – делатель. Я этот театр пятнадцать лет держу. Денег нет, мужики уходят. Те, что остались, подрабатывают клоунами на утренниках, на свадьбах тамадят... Двое молодых, стыдно сказать, стриптизят в женском клубе... А бабы?.. Будешь ставить спектакль о женской душе? Покомандуй этими душами...

Павел:

По-твоему, я сегодня в первый раз в театр со служебного входа зашел?

Петр:

Не-е-ет, Паша, ты по чужим театрам ходишь. Поставил, тебе поаплодировали — звоните, пишите... Что там каждый день делается – тебя не волнует. А я тут кручусь... Потому что моя задача – найти на каждое кресло в зале достойную задницу. А зритель хочет прийти, снять тесные туфли, прилепить жвачку к ножке кресла и отдохнуть!.. Да, нам нужен хороший спектакль, громкое имя. Но не скандал.

Павел:

А мне он зачем?

Петр:

Может, для рекламы. Один раз скандал уже сделал тебя знаменитым.

Павел:

Что ж ты тогда за больничным листом от рекламы спрятался? Сальери хренов...

Петр:

Ну, знаешь!..

В зал входит Анфиса.

Анфиса:

Пашенька! Здравствуй!

(Павел спускается со сцены в зал, они с Анфисой обнимаются, целуются.)

Павел:

Сколько зим!..

Анфиса (перебивает):

А сколько лет! Скоро юбилей буду отмечать. Ты к нам надолго?

Павел:

Да вот... Пока не знаю. (Смотрит на Петра.)

Анфиса:

Мальчики, вы что, опять поругались? Двадцать лет прошло, а вы – такие же...

Павел:

Мальчики... Полтинники уже, Анфиса Михална.

Анфиса:

Для меня – мальчики.

Петр:

Анфиса Михайловна, Вы что-то хотели?

Анфиса:

Петр Никитич, миленький, разберитесь с костюмершей! Не стирает! Все грязное... Я ей говорю: «Сколько можно в этом ходить?». А она мне: «Мойтесь почаще!»

Петр:

Хорошо, разберусь.

Анфиса (Павлу):

Как ты? Где сейчас?

Павел:

Хотел у вас поработать.

Петр:

Будет продолжение «Голого короля» ставить... «Голую королеву».

Анфиса:

Есть такая пьеса?

Петр (Павлу):

О, попроси Анфису Михайловну почитать! Про женскую душу...

Анфиса:

С удовольствием.

Павел:

Понимаете, я хочу поставить пьесу... Это популярная пьеса... С успехом идет в Европе...

Петр (смеется):

Давай, Павел Андреич! Не робей. Ближе к телу!

Павел:

Она называется «Монологи плоти». Я хочу, чтобы Вы попробовали почитать.

(Протягивает пьесу Анфисе.)

Петр (вскакивает с места):

Можно я выберу? (Пытается отнять пьесу у Петра.)

Павел:

Нет, я сам.

Тянет пьесу к себе. Петр – к себе.

Анфиса:

Петя! Паша!

Павел:

Хорошо, пусть Анфиса Михайловна сама выберет.

Анфиса открывает текст, молча читает. Смотрит на Петра и Павла. Поворачивается к ним спиной. Листает пьесу. Снова читает про себя. Хохочет.

Петр:

Что?

Анфиса:

Нет, я найду другое... (Опять листает.)

Павел:

Анфиса Михайловна!

АНФИСА (после паузы):

Ладно. (Поворачивается к ним лицом, читает): «Он любил рассматривать меня в постели. Он смотрел не из любопытства и не для того, чтобы испытать возбуждение. Он восхищался, когда рассматривал моё... моё вла...». (Останавливается.) Нет, Паша, извини, это — без меня. У нас актрис много, найдешь кого-нибудь.

ПАВЕЛ:

Анфиса Михайловна! Вы можете сыграть всё!

АНФИСА:

Ты знаешь, как я дома текст учу? С Миронычем. Он мне реплики подает. (Смеется, машет на Павла рукой.) Смех и грех... (Уходит.)

ПЕТР:

Счёт один – один. (Листает пьесу.)

ПАВЕЛ:

Ой, как у вас в провинции все запущено!..

ПЕТР:

Только не начинай арию московского гостя!.. В общем так, Павел Андреевич. Думай обо мне, что хочешь, но ставить эту пьесу я тебе не-раз-ре-ша-ю. Всё.

В зал вбегает Ирина.

ИРИНА:

Петр Никитич!

ПЕТР:

Ира, Вы еще читать хотите?

ИРИНА:

В туалете!

ПЕТР:

С ума сошли?

ИРИНА:

Трубу прорвало! Костюмерную заливает!

ПЕТР:

Выносите всё!

ИРИНА:

Куда?

ПЕТР:

В коридор, в зал... Куда угодно!!!

Ирина выбегает. Павел идет за ней.

ПЕТР:

Ты помнишь, где?

ПАВЕЛ:

Не заблужусь. (Выходит.)

Петр набирает номер на мобильном.

ПЕТР:

Алло! Аварийная?

В ЗТМ

Из ЗТМ

Коридор. В тупике коридора – дверь с надписью «костюмерная». Рядом в беспорядке стоят стулья, ящики.

Из костюмерной выбегает Маша с охапкой одежды в руках. Мечется, не зная, куда ее положить.

К костюмерной подходит Павел. Маша застывает на месте. Павел тоже. Молча смотрят друг на друга.

Из костюмерной появляется Ольга. Ее руки тоже заняты костюмами, на голове – смешная шляпа с огромными полями. Увидев Павла, она останавливается. Павел поворачивается к ней. Ольга пытается снять шляпу, удерживая ворох костюмов одной рукой. Снимает шляпу, но роняет костюмы. Павел их собирает.

Подбегает Петр.

ПЕТР:

Маша, чего застыла?! Там же все зальет!

МАША:

Куда складывать?

ПЕТР:

На стулья.

Петр скрывается за дверью костюмерной. Павел и Ольга собирают упавшие костюмы. Маша, бросив всё на стулья, убегает за Петром. Из костюмерной выходит Наташа — она несет в каждой руке по паре сапог.

НАТАША (Павлу):

Здрасьте...

ПАВЕЛ:

Здравствуйте.

Появляется Петр, он тащит большую коробку.

ПЕТР (запыхавшись):

Познакомься, Наташа. Это Павел Андреевич. (Павлу.) А это моя жена, Наташа.

Петр ставит коробку на пол, снова убегает в костюмерную. Павел целует Наташе руку, в которой она держит сапоги.

ПАВЕЛ:

Можно просто Паша. Друг детства Вашего невоспитанного мужа.

НАТАША:

Наталья Ивановна.

ПАВЕЛ:

Позвольте... (Забирает у Наташи сапоги, пристраивает их возле ящика.)

В костюмерной слышен крик Петра: «Девочки, миленькие, быстрее! Маша, позови монтеров, пусть тоже носят. И охранников всех — сюда».

Наташа возвращается в костюмерную. Павел идет вслед за ней, но навстречу ему выходит Ирина. Она несет перед собой большой тюк, из-за которого ничего не видит перед собой, и поэтому натыкается на Павла.

ИРИНА (кричит):

Ё-моё, да уйди же с дороги!

Павел заглядывает за тюк справа, слева.

ПАВЕЛ:

Где Вы? Разрешите? (Забирает у нее тюк.)

ИРИНА:

Ой, Павел Андреевич! Извините... я тут... неприлично выразилась...

ПАВЕЛ:

Ничего страшного.

Ирина скрывается за дверью костюмерной. Павел тащит тюк в угол. Из костюмерной выходит Ольга. В этот момент опять раздается крик Петра: «Вода!.. Проводка!.. Надо обесточить!» Гаснет свет.

В темноте раздаются женские голоса: «Ирка, ты где?», «Ой, мамочки!», голос Павла: «Нет, Наталья Ивановна, наступите Вы, иначе поссоримся...». Слышен смех Ирины, потом снова голос Павла: «Извините... Позвольте ручку... Ах, это ножка?» Слышен грохот — кто-то опрокинул стул.

МАША (перекрикивая всех):

Тихо, не орите! (В наступившей тишине.) Павел Андреевич, дайте, пожалуйста, спички.

ПАВЕЛ:

У меня нет. Бросил.

МАША:

Тьфу...

В темноте появляется огонек – это Ольга зажгла спичку. Видно, как Ирина несет на вытянутых руках какие-то тряпки, с них капает вода.

ИРИНА:

Куда мокрое класть?

В тишине слышен шум льющейся воды. Спичка гаснет. Ольга зажигает следующую.

ОЛЬГА:

Последняя. Есть у кого-нибудь еще?

ИРИНА:

Нету.

ОЛЬГА (с иронией):

Знаете, у нас в театре никто не курит. Пожара боимся...

Спичка гаснет. Раздается нервный, но дружный хохот.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Трехкомнатная квартира Петра и Наташи.

В гостиной девочка лет семи играет на пианино «Турецкий марш» Моцарта. Рядом в кресле сидит Павел.

В центре комнаты – красиво сервированный стол. Входит Петр. У него в руках — тарелки с закусками, которые он ставит на стол.

Девочка заканчивает игру.

Петр:

Женя, а теперь – Бетховена.

Женя:

Папа, я его уже забыла.

Петр:

Вот заодно и вспомнишь.

Женя начинает играть «К Элизе», ошибается. Павел подходит к ней и продолжает игру.

Женя:

А мой папа тоже хорошо играет.

Павел:

Я знаю.

Женя:

А давайте в четыре руки сыграем. Только это я играю с ошибками.

Павел:

Ну, давай тогда еще раз Моцарта.

Павел придвигает кресло, и они играют вместе.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Кухня. Наташа в переднике стоит у плиты и заливает сметанным соусом лягушачьи лапки, которые жарятся на сковородке.

Входит Петр.

Наташа (вполголоса):

Так он еще и пианист?

Петр:

О! Мы с ним в молодости такие концерты устраивали! В четыре руки играли. На деньги.

Наташа:

Это как?

Петр:

Шучу. На аплодисменты...

Наташа (вполголоса):

Петя, а в самом деле – почему у него ни семьи, ни детей? У него с ориентацией все в порядке?

Петр:

Более чем!

Наташа:

А почему же тогда один, совсем один?

Петр:

Такой характер.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Гостиная.

Женя:

А хотите, я вам стихотворение прочитаю? С выражением.

Павел:

Ну, если с выражением – то давай.

Женя:

Белеет парус одинокий

В тумане моря голубом.

Что ищет он в краю далеком?

Что кинул он в краю родном?

В ЗТМ

Из ЗТМ

На кухне Наташа протирает и ставит на поднос бокалы.

Наташа (вполголоса):

Петя, а когда он уезжает?

Петр:

Не знаю. Он говорил, что еще отцу памятник хочет заказать.

Наташа:

А когда отец умер?

Петр:

Где-то год назад.

Наташа:

Павел на похороны приезжал?

Петр:

Нет.

Наташа:

Почему?

Петр:

Не знаю. У них вообще с отцом отношения сложные были. Тот из семьи ушел, когда Пашке было – как Женьке – лет семь. Когда мы с ним дружили, они общались редко. А потом Павел вообще уехал... Смотри, у тебя сейчас лягушки подгорят!

В ЗТМ.

Из ЗТМ

В гостиной – Павел и Женя.

Женя:

Отгадайте – это кто?

Она пучит глаза, выпячивает губы, плавно помахивает руками.

Павел откликается и тоже по-рыбьи открывает рот.

Женя (смеется):

Рыба, рыба, правильно! А это кто?

Она изображает, будто набивает чем-то рот, и раздувает щеки. Павел смеется, тоже надувает щеки и делает вид, что поддерживает их руками.

Женя:

Точно, хомяк!

Входят Петр и Наташа. У нее в руках – блюдо с лягушачьими лапками.

Петр:

Женя, а лягушку можешь показать?

Женя садится на корточки и прыгает.

Петр:

Павел Андреич, а ты?

Павел присаживается, зевает, как лягушка, и пытается повторить Женин прыжок. Из кармана у него вываливается ключ с брелоком. Женя поднимает его и рассматривает брелок – плоский камушек с дырой посредине.

Женя:

А разве камушки бывают дырявые?

Павел:

Редко, но бывают. Такой камень называется «куриный бог».

Петр:

Пашка! Так это наш с тобой талисман? Дай посмотреть!

Павел:

А чего смотреть? Все равно я тебе его не отдам.

Петр (смеется):

Не честно! Полжизни тебе помогал – теперь полжизни мне. Глядишь – и я чего-нибудь в Лондоне поставлю.

Женя:

Папа, не уезжай!

Павел:

Устами младенца глаголет истина. У тебя и здесь хорошо получается. Зачем тебе Лондон?

Петр:

Злой ты, Паша!

Павел:

Злой – не злой, а куриного бога не отдам.

Наташа:

Женя, все, поздно. Иди умывайся – и спать.

Женя:

А можно мы еще поиграем?

Наташа:

Поиграете. Когда Павел Андреевич к нам в следующий раз придет. А сейчас мы ужинать будем. Ты поела? А мы все голодные. Пойдем, пойдем...

Уводит Женю в другую комнату.

Павел:

Дочка у тебя замечательная. Артистка получится – народная!

Петр:

Вот когда у тебя дети будут, Паша, я посмотрю, захочешь ли ты, чтобы они артистами становились.

Входит Наташа.

Наташа:

Павел Андреич, она вас совсем замучила. Присаживайтесь к столу.

Все садятся за стол.

Наташа:

Я тут лягушек приготовила, в первый раз, по французскому рецепту. Не знаю, что получилось.... Но надеюсь, что будет вкусно, как в Париже.

Павел:

Наверно. Я вообще лягушек буду в первый раз есть. Там как-то не решался.

Наташа (расстроенно):

А я для вас старалась.

Павел:

Ну вот, все вместе и попробуем. Желание загадаем.

Петр наливает вино.

Петр:

Вслух?

Наташа:

Ты что?! Не сбудется.

Петр:

Тогда - за сбычу мечт!

Все смеются и чокаются.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Та же комната. Петр и Павел слегка навеселе. На столе стоит торт и чайные чашки.

Петр:

...Тетки еще держатся, а мужики распустились. Не поверишь – вчера одного со спектакля снял... Ладно, выпивают после спектакля. Не дай Бог – до. Совершенно недопустимо – во время... Но вместо?! Такое у меня в первый раз... Чудом замену нашли.

Входит Наташа – тоже навеселе, разрумянившаяся. У нее в руках чайник, она наливает кипяток в чашку Петру. Ставит перед ним вазочку с вареньем.

Наташа:

Вишня. Правда, у меня смородина лучше получается... Но смородина еще не пошла. Через пару недель будет. Жалко, что вы уезжаете – не успеете попробовать. Ну, когда в следующий раз приедете...

Павел (перебивает ее):

А я никуда не уезжаю, Наталья Ивановна.

Наташа:

Почему? (смутившись.) Ой, извините... Замечательно, что не уезжаете!

Павел (смеется):

Ничего. Буду пьесу ставить.

Петр:

Какую? Мы же с тобой, кажется, обо всем поговорили...

Павел:

Не беспокойся, натурализма не будет. Хорошая пьеса. Правда, она не совсем готова. Я попросил финал переписать... Молодой автор, из глубинки. Знаешь, по-моему, очень интересный.

Петр:

О чем пьеса?

Павел:

Я завтра принесу, почитаешь. (Ест варенье.) Отличная вишня. Но – надеюсь, что и смородину попробую.

Наташа (преувеличенно радостно):

Прекрасно! А для меня роль найдется?

Павел:

Конечно! Как я могу вам отказать после таких лягушек!..

Наташа:

Вот мое желание и сбылось!

Павел (подыгрывая ей):

И мое тоже! (Петру): А ты что загадал?

Петр:

Что ты нам сыграешь что-нибудь...

Павел:

Только вместе с тобой!

Садится за пианино, играет мелодию «Пахнет морем, и луна висит над самым Ланжероном». Петр подыгрывает ему.

Наташа (с легким раздражением):

Только потише, а то Женю разбудите.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Ночь. Пустынная улица. На тротуаре стоят Павел и Петр.

Петр:

Надо было по телефону такси заказать.

Павел:

Ерунда, сейчас поймаем.

Петр:

Так о чем твоя пьеса?

Павел:

Она не моя.

Петр:

Допустим. Так о чем?

Павел:

О любви.

Петр:

Все пьесы — о любви.

Павел:

Тогда о надежде... и отчаянии.

Петр:

Мужиков много?

Павел:

Практически нет.

Петр:

Хорошо... А женщин?

Павел:

Пятеро.

Петр:

И как называется? Надеюсь, не...

Павел (перебивает):

«Пауза». А что? Приличное название.

Петр:

Кого пробовать собираешься?

Павел:

Думаю, Анфиса на роль матери согласится? Наталье твоей хочу роль сестры предложить. Еще, наверное, Ольгу попробую... И Машу.

Петр:

Не боишься?

Павел:

Чего?

Петр:

Второй раз... в ту же реку...

Павел:

Да я еще ничего не решил... Слушай, а ты вроде ремонт затеваешь?

Петр:

Да. И всех в отпуск выгоняю.

Павел:

А как же ставить?..

Петр:

Ну, ремонт у меня сейчас будет – одно название. Дырки латаем. На сцене пару досок поменять, ты ж видел. Костюмерную после потопа в порядок привести. В гримерках легкую косметику сделать. Это тебе не помешает. Можешь репетировать. Если наших дам уговоришь. Работать вместо отпуска.

Павел достает из кармана рубашки сигарету, крутит ее в пальцах.

Петр:

Э, ты чего?!

Павел:

Так... Привычка. Успокаивает. Верчу, но не прикуриваю. (Видит приближающуюся машину.) Вон едет.

Павел поднимает руку, машина останавливается.

Павел:

Гостиница Центральная.

Водитель:

Поехали.

Павел (Петру):

Спасибо, Петя. Отличный вечер. До завтра.

Садится в машину.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Квартира Маши.

Маша с сыном сидит за столом и проверяет его тетрадку.

Маша:

Разве «осень» так пишется?

Никита:

Где?

Маша (показывает место в тетради):

Вот.

Раздается звонок в дверь.

Маша:

Проверь по словарю. (Выходит из комнаты.)

Никита открывает русско-английский словарь. В комнату входит Маша с мужем.

Виктор:

...По дороге в агентство заехал. Говорят - всё в порядке, через неделю визы будут готовы. Никита, бросай английский! Итальянский учи! Будешь у нас гидом!

Маша:

Никита, ты гулять хотел...

Никита:

А что, можно?

Маша:

Иди. Потом закончишь.

Никита выбегает из комнаты. Хлопает входная дверь.

Виктор (внимательно смотрит на Машу):

Что случилось?

Маша:

Витя, понимаешь... У нас в театре постановка новая... Режиссер приехал. Знаменитый. Мне роль дает. Но репетировать надо сейчас. Чтобы к началу сезона премьеру сыграть.

Виктор:

А как же Италия? Мы же год о ней мечтали!

Маша:

Италия никуда не денется. А такой режиссер у нас больше ставить не будет.

Виктор:

Какой режиссер? Громов?

Маша молчит.

Виктор:

Ну, все ясно... Может, и платье пригодится?

Маша:

Какое платье.

Виктор:

Свадебное. Если я о чем-то молчу, еще не значит, что я об этом не знаю.

Маша:

Ну и дурак же ты!

Выходит из комнаты, идет в ванную и закрывает за собой дверь.

В ЗТМ

Из ЗТМ

В репетиционной — Павел, Маша, Ольга, Ирина, Наташа и Анфиса. У каждой – экземпляр пьесы. Кто-то ее листает, кто-то смотрит на Павла. Ирина записывает за Павлом в тетрадку.

Павел:

Сюжет пьесы прост. Действие происходит в больничной палате. В ней лежит мужчина, он в коме. Его навещают женщины – мать, жена, дочь, сестра, любовница. Врачи объясняют, что с больным надо говорить – это может вернуть его к жизни. Правда, никто не знает, слышит он или нет...

Ирина:

У Альмодовара есть фильм, там похожая история! Только в коме девушка...

Павел:

Ну и что?! Пушкинский сюжет – о мертвой царевне. Или Перро – о спящей красавице.

Ирина:

Да я ж ничего не говорю...

Павел:

Всё написали греки. Они, кстати, всё и поставили... А мы только переставляем... Итак, женщины приходят к мужчине. Кто-то из них верит, что он слышит... Кто-то говорит сам с собой. Кто-то вспоминает о своих обидах...

Наташа:

Павел Андреевич, проясните нулевую экспозицию. Мужчина — кто?

Павел:

Какая разница? Он – мужчина. Чей-то муж, отец, брат... Ваше отношение к мужу или отцу поменяется в зависимости от его профессии или должности? Будет он министром или дворником – вы будете по-разному переживать за его жизнь?

Ольга:

Судя по некрологам, дворники бессмертны...

Павел:

А может, он музыкант... Дирижер духового оркестра. Или врач. Анестезиолог. Всю жизнь боролся с чужой болью, а со своей не справился... Главное, он – мужчина. И как каждый мужчина, окружен женщинами. Еще жива мать, уже выросла дочь, есть сестра, жена и – как редко, но бывает, – любовница ...

Маша:

Одна?

Павел:

Одна жена, одна любовница. Чтобы вы не запутались... Они говорят с ним. И вопрос, останется ли он жить, зависит от их любви, веры и надежды.

Маша (с усмешкой):

«Жди меня, и я вернусь, только очень жди!» Они его любили, и благодаря их любви он вышел из комы!

Павел:

А почему вы решили, что вышел?

Наташа:

Разве у нас трагедия? На трагедии ходить не любят...

Павел:

Финал будет открытый. Женщины приходят, а палата пуста. Они ждут врача, который скажет им, что случилось: пациента просто перевели в другую палату, или же он пришел в себя... А может, умер. Вот за эти минуты станет понятно, кто из героинь действительно любит его, кто надеялся, а кто заживо похоронил.

Ирина:

И что скажет врач?

Павел:

Спектакль закончится до его прихода.

Анфиса:

А зритель? Ему будет понятно, что с героем?

Павел:

Это каждый для себя решит сам. (Пауза.) Репетировать с вами мы будем по отдельности. Вместе – только финал.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Ворота кладбища. Возле ворот старушки продают букеты и яркие венки из искусственных цветов.

Подходит Павел, заговаривает с одной из старушек, продающих цветы. Она что-то ему объясняет и показывает на кладбищенскую аллею. Павел кивает ей, покупает букетик цветов и входит на кладбище.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Помещение конторы кладбища. На стенке – фотографии с образцами гробов и венков. За столом сидит молодой мужчина в клетчатой рубашке — директор кладбища. Рядом – женщина в черном платке и с опухшими глазами что-то пишет.

Входит Павел.

Павел:

Добрый день. Я директора ищу...

Директор кладбища:

Я директор. Что у вас?

Павел:

Я хочу памятник заказать. На могилу отца.

Директор кладбища:

Ага. У меня заявление напишете. Вот, по форме (протягивает Павлу листы бумаги – исписанный и чистый.) Памятник у вас готов, или в нашей мастерской будете заказывать?

Павел:

В вашей хотел.

Женщина подходит к директору кладбища, отдает ему написанное, кладет на стол пачку денег.

Павел занимает ее место за столом, кладет цветы на стол и начинает писать заявление, сверяясь с образцом.

Директор кладбища пересчитывает купюры, кивает посетительнице. Она уходит, вытирая заплаканное лицо.

Павел:

Вот, написал.

Протягивает директору заявление.

Директор кладбища:

Ага. Значит так... Оплатите установку, по прейскуранту. А памятник заказывать идите в нашу мастерскую. Отсюда выйдете — и налево. Там домик, табличка «Памятники, ограды, фото». Увидите.

Павел:

Я туда только что заглядывал. Нет там никого, и замок висит.

Директор достает мобильный.

Директор кладбища:

Алё! Мишенька! Тут тебя клиент ищет. (Пауза.) А где? (Пауза.) Понял. (отключает телефон. Павлу.) Он с заказчиком пошел работу смотреть. Ждите, через полчаса вернется.

Павел:

Я тогда к нему на обратном пути, а пока на могилу пойду. Только я не знаю точно, в какой это стороне. Подскажете?

Директор кладбища:

Какой у вас участок?

Павел достает из кармана бумажку, заглядывает в нее.

Павел:

Б-148.

Директор кладбища:

Это по главной аллее, прямо, метров сто. Не промахнетесь: дойдете до большого памятника – мужчина в кресле сидит, с сигарой.

Павел:

С сигарой???

Директор кладбища:

Да, прикольно смотрится. Но желание клиента – закон. Даже покойного... Почтили память. И указатель хороший получился. Так вот: дойдете до мужика с сигарой – и направо. И еще метров двадцать. А там ищите.

Павел:

Найду.

Директор кладбища:

Кстати, зав. мастерской где-то там, рядом.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Кладбище. Павел идет между могилами. Останавливается возле одной из них – холмик с крестом и табличкой: «Громов Андрей Сергеевич. 1933 – 2007».

Павел кладет цветы на холмик и стоит, облокотившись на ограду. Затем замечает невдалеке, за деревьями, нескольких человек. Он присматривается, а потом направляется в их сторону.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Могила, возле которой возятся трое рабочих с лопатами. Рядом разговаривают двое – пожилой мужчина интеллигентного вида и мужчина средних лет, бритый наголо.

Пожилой:

Я не понимаю, почему нельзя изменить надпись? Я же плачу деньги!

Бритый:

Потому что технически нельзя. Невозможно. Надо новый памятник делать. С таким же портретом, но другими словами. Вы сколько хотите заплатить? Цену надписи? Нет. Считайте: этот памятник снять – раз. Новый сделать – два. Установить его – три. Ну и за моральный ущерб...

Пожилой:

Какой еще ущерб???

Бритый:

А как же! Только что сделанную работу ломать!..

Пожилой:

Да, говорили мне, что на этом кладбище дерут три шкуры...

Бритый:

Три с вас еще никто не содрал. Только две. И то – по вашей вине. Если бы сразу с надписью определились – не пришлось бы переделывать и доплачивать. Зато делаем качественно. «Кто строит крепче каменщика, корабельного мастера и плотника? – Могильщик. Его дома простоят до второго пришествия».

Пожилой:

Что-что?

Павел:

Это из «Гамлета».

Пожилой (вздыхает):

Видимо, я тут еще должен и за культурный уровень доплачивать. (Отходит к могиле, где стоят рабочие.) Ну что, снимайте памятник. Будем переделывать...

Бритый (обращает внимание на Павла):

Вы что-то хотели?

Павел:

Вы – Михаил?

Бритый:

Он самый.

Павел:

Я у директора был, заявление написал. Хочу у вас памятник заказать, отцу.

Бритый:

Хорошо. Материал уже выбрали? Мрамор, бетон, крошка?

Павел:

Мрамор.

Бритый:

Черный, белый?

Павел:

И черный, и белый.

Бритый:

Какого больше?

Павел:

Поровну.

Бритый:

Портрет будем делать?

Павел:

Нет. Только фамилия, имя, даты рождения и смерти. И фразу одну.

Бритый:

Длинную? Учтите – надписи оплачиваются побуквенно. И потом не переделываем.

Павел (неуверенно):

Вы тут «Гамлета» вспомнили...

Бритый:

Я вообще до кладбища в университете преподавал. Может, вам красивую эпитафию подсказать?

Павел:

Да я как раз из «Гамлета» хотел... Четверостишие... «Но тихо старость подошла и за руку взяла. И все умчалось в никуда»... (сбивается). Нет, не так... «И все умчалось без следа»... (молчит.) Нет, не надо этого. Два слова напишите (пауза): «Прости и прощай».

Бритый:

Как скажете.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Зрительный зал. На сцене стоит кровать, на которой лежит манекен.

По сцене ходит Павел.

Входит Ольга.

Ольга:

Добрый день, Павел Андреевич.

Павел:

Здравствуй, Оля.

Ольга прохаживается по сцене, не зная, где остановиться.

Ольга:

Ну что, мы начнем? Я готова. Где мне встать? У окна? Или...

Павел (перебивает):

Оля, почему ты бросила трубку? Я вчера...

Ольга (перебивает):

Может, я могу ходить по палате?

Павел:

Я весь вечер тебя набирал.

Ольга:

Павел Андреевич, давайте репетировать. Я почитаю. С начала? (Пауза.) «Часов нет... В других палатах есть, а здесь нет. (Пауза.) Скоро твоя жена придет. (Пауза.) Интересно, что она тебе говорит? Наверное, вспоминает о прошлом. А я... Что вспоминать? Сначала — роман, потом — повесть... женатого мужчины и одинокой женщины...»

Павел (перебивает):

Лёля!

Ольга замолкает.

Павел:

Я специально репетиции назначил отдельно, чтобы с тобой поговорить.

Ольга:

Нам не о чем говорить.

Павел:

Нет, есть. Только не хочется здесь... Может, пообедаем вместе?

Ольга:

Не хочу.

Павел:

Почему?

Ольга:

Аппетит пропал.

Павел:

Давно?

Ольга:

Лет двадцать как...

Павел:

Оля, я ехал сюда и думал – все ушло. А когда случился потоп и я увидел тебя... в мокрой шляпе...

Ольга:

Шляпа была сухая.

Павел:

Да? Может, показалось... Помнишь, ты купила похожую... у спекулянтки... Мы пошли гулять – и вдруг дождь...

Долгая пауза.

Павел:

Лёль, я все понял... Ничего не прошло...

Ольга:

Не называй меня «Лёля»!

Павел:

Прости.

Долгая пауза.

Павел:

Оля, но ведь я звал тебя...

Ольга:

Куда? На сто первый километр? А здесь все бросить? Больную маму, театр, роли... Чтобы Снегурочку играть на утренниках, которые ты ставил?

Павел:

Значит, для тебя театр был все-таки важнее, чем я.

Ольга:

А для тебя? Если бы я для тебя что-то значила, ты бы меня послушал. Тебе же все говорили — не пропустят... Здесь не Москва. А ты специально секретаря обкома голым королем представлял. Я же просила тебя – не дразни гусей...

Павел:

Какие гуси... Волки. Если бы не уехал – могли и посадить. За антисоветскую агитацию... Пять лет в театры не впускали.

Ольга:

Ну, приехала бы я... Сидели бы вдвоем... без работы, без дома...

Павел:

Зато вдвоем... Когда я понял, что не приедешь — напился. Прямо в Доме пионеров. В те времена еще пионеры были... Остался на ночь после драмкружка, выпил бутылку водки и стал в горн дудеть...

Ольга:

И что? Прибежали твои пионеры?

Павел:

Нет. Даже сторож не пришел. Так я и уснул... под портретом Горбачева.

Ольга:

А что же потом меня не звал? Когда в каждом журнале твоя фотография...

Павел:

Так к тебе тогда Петр сватался... Не хотел мешать вашему счастью. Тем более, за ним и ехать никуда не надо было...

Ольга:

Нашел причину. Петр... Шампанское водой не запивают... Просто тебе я уже была не нужна. Хорошо было и без меня... А теперь зачем вернулся? Плохо стало?

Павел:

Нет, все в порядке.

Ольга:

Не ври. Я же тебя знаю...

Пауза.

Павел:

Знаешь... (Пауза.) Леля, я никогда и ничего не боялся. А сейчас — страшно. Меня часто критиковали, но слово «беспомощность» не употребляли... И чем больше я боюсь, тем хуже получается. Прости, но кроме тебя мне об этом сказать некому...

Ольга:

Скажи честно – эту пьесу ты написал?

Павел:

Ну ты же сама все знаешь...

Ольга:

Не все... Почему не женился? Я читала о твоих звездных романах...

Павел:

Читай больше... Они напишут. (Пауза.) Оля, может, все-таки пообедаем где-нибудь?

Ольга:

Нет. Будем репетировать.

(Пауза.)

Павел:

Значит, и ты меня не понимаешь...

Ольга:

Ошибаешься, понимаю... Давай лучше поужинаем. Хотя все говорят, что это вредно.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Квартира Маши. Кухня. Маша сидит за столом. Перед ней – телефон и справочник. Она листает справочник, снимает трубку.

Маша:

Алло, гостиница? Девушка, у вас остановился Громов, Павел Андреевич... Что значит – не обязаны? Девушка, это с телевидения звонят, мы с ним на интервью договаривались. (Пауза.) Не у вас? (недовольным тоном) Ну, извините.

Кладет трубку. Закуривает. Переворачивает страницу справочника, снова снимает трубку.

Маша:

Алло, гостиница? Будьте добры, у вас остановился Павел Громов... (небрежно) Кажется, в тридцать первом номере... (Продолжает, не сумев скрыть радость.) В двадцать восьмом? Значит, я ошиблась... Соедините, пожалуйста. (Долгая пауза. Продолжает разочарованным тоном.) Не отвечает? Извините.

Сигарета догорела до фильтра. Маша гасит ее в пепельнице и закуривает другую. Подходит к окну и смотрит в темноту.

В ЗТМ.

Из ЗТМ

Квартира Анфисы.

Анфиса сидит в комнате перед туалетным столиком, втирает крем, массируя лицо. На столике перед ней – текст пьесы. Она читает его вслух, затем, закрыв глаза, повторяет.

Анфиса:

«Здравствуй, сыночка... Ты молодцом, не такой бледный. Вчера не смогла прийти – у папы давление подскочило. Но ты не беспокойся, ему лучше. Я сейчас в коридоре медсестру встретила...» (продолжает, закрыв глаза). «Здравствуй, сыночка... Ты молодцом, не такой белый... бледный... Вчера не смогла прийти – у папы давление подскочило».

Входит муж Анфисы – Мироныч. Одной рукой он опирается на палочку, другой придерживается за стену.

Анфиса:

Что, Саша? Что-нибудь нужно? Позвал бы... Зачем поднялся?

Мироныч:

Заснуть не могу... Услышал, что ты роль учишь. Почему меня не зовешь – реплики подавать?

Анфиса:

А здесь подавать нечего. Монологи.

Мироныч:

Что за пьеса? Кто автор?

Анфиса:

Я же тебе рассказывала... Автор – молодой, неизвестный. Откуда-то из глубинки. Так Павел говорит.

Мироныч:

Врет все твой Павел...

Анфиса:

Ну почему же он мой? И почему врет?.. Пьеса неплохая, почитай.

Мироныч:

Не буду.

Анфиса:

Ну что ты, Саша... А может, зайдешь в театр, посидишь на репетиции?... По-моему, интересно получается.

Мироныч:

Он мне жизнь сломал! А ты хочешь, чтобы я на его репетиции ходил смотреть?

Анфиса:

Саша, может, не он поломал, а система? Вспомни, какие времена были...

Мироныч:

В каждом времени нужно думать не только о себе.

Опираясь о стену, выходит из комнаты.

В ЗТМ.

Из ЗТМ

Зрительный зал. На сцене — кровать, на которой лежит манекен. Возле кровати стоит Маша. Павел ходит по сцене.

Павел:

Садись. Нет, не надо... (Рассматривает Машу, которая одета в джинсы и кофточку.) Может, тебе так и играть – в джинсах? Только кофточку поярче...

Маша:

Хорошо.

Павел:

А сверху — халат. Как полагается в больнице. Белый. Кстати, в Индии траурные сари – белого цвета. Интересно... У нас – черное. А у них смерть – не мрак, а свет...

Маша:

От хорошей жизни, наверно...

Павел:

Ладно. Читай с места, где говоришь о свекрови.

(Долгое молчание.)

Павел:

О чем молчим?

Маша:

Я думала, ты хочешь что-то сказать... Поэтому и назначил репетиции по отдельности.

Павел:

Нет, не поэтому. В спектакле одна общая сцена, ее сделаем вместе. А монологи колхозом репетировать — лишнее. (Кивает на платяной шкаф, который стоит на сцене): Это что? Откуда он взялся.

Маша:

Наверное реквизит на склад вывозили – и забыли.

Павел:

Бардак... (Пауза.) А может, оставим в палате шкаф? С халатами. Подойдешь, откроешь...

Маша открывает шкаф. На внутренней створке – зеркало.

Павел (кричит):

Стоп! Класс! Вот так и будет! Шкаф развернем торцом к залу. Открываешь дверцу, набрасываешь халат и поворачиваешься к зеркалу. И монолог читаешь, глядя в зеркало.

Маша:

Спиной к залу?

Павел:

Чуть развернем, со светом поработаем... Зритель будет видеть лицо в зеркале. Держи. Протягивает ей халат.

Маша (набрасывает халат):

Значит, я буду смотреть в зеркало, а не на любимого человека?

Павел:

А с чего ты решила, что он – любимый? Подумай, о чем ты говоришь. «Устала, бессонница замучила... Со свекровью скандалы...». Только о себе! Представь — дело происходит не в больнице, а на кухне. Муж ест суп, жена картошку жарит — и тот же текст. Бытовуха! А не борьба за жизнь. (Пауза.) Начни с места «Что понадобилось тебе на сто первом километре...».

Маша:

«Что понадобилось тебе на сто первом километре, никто объяснить не может. Светка городит ерунду насчет самовара — будто ты в деревне маме в подарок присмотрел... Ну а мама, конечно, уверена, что я тебя довела...» (Пауза.) Я не понимаю, что мне здесь играть? Он ее разлюбил?

Павел:

Наверно... И она его тоже.

Маша:

Когда тебя разлюбили – больно.

Павел:

А когда ты – грустно... Вот ей грустно и больно одновременно.

Маша:

А вам весело?

Павел:

Ты о чем?

Маша:

Не о чем, а – о ком... О тебе. И о ней.

Павел:

Маш... Столько воды утекло... Зачем нам об этом?..

Маша:

Нам? Нам ничего не надо... Только вам... Кстати, я то свадебное платье не выбросила. Не продала. Лежит у меня. В сундучке... На память о твоей... преданности... Что ты там про белый траур говорил?

Павел:

Знаешь, почему животные совокупляются со спины?.. Самка не может укусить.

Маша снимает халат и набрасывает его на зеркало.

Павел:

Не надо режиссерских находок. Сними. Он еще живой.

Маша берет халат, бросает его в Павла и уходит.

В ЗТМ

Из ЗТМ

На сцене возле кровати – Павел и Анфиса.

Анфиса (устало):

«Она мне никогда не нравилась, твоя Лина, но я молчала... А сейчас... У нее на прошлой неделе был день рождения, и она пригласила гостей! Как же можно?! Когда ты – здесь...»

Павел (перебивает):

Нет, Анфиса Михайловна, вот здесь не надо так ровно. Добавьте эмоций. Со слезой. Пусть все, о чем раньше молчала, что невестке не высказала, сейчас прорвется!.. Продолжайте.

Анфиса:

«Она пригласила гостей! Как же можно?! Когда ты – здесь... Я говорю: «Линочка, не надо праздновать...». А она мне: «Я что – в трауре?». (Плачет.) Дрянь! Ты – тут, а она... Зачем?» (Пауза. Поворачивается к Павлу.) Зачем ты приехал?

Павел:

Этого в тексте нет.

Анфиса:

И все-таки, зачем?

Павел:

«Если бы знать... Если бы знать...»

(Долгая пауза.)

Павел:

Приехал, чтобы поставить пьесу.

Анфиса:

Почему у нас? Тебя же везде зовут.

Павел:

Петька позвал. Театру нужна реанимация...

Анфиса:

Реанимация?.. Как образно! Когда у Мироныча был удар, он две недели в реанимации пролежал. Как речь вернулась — начал с радостного: «Анечка, все сделаешь по-простому, без помпы. А стал бы худруком — хоронили бы, как артистов в Москве – с аплодисментами»... (Пауза.) Он стал бы худруком, Павлик, если б не твой «Голый король»...

(Пауза.)

Павел:

Как он сейчас? Выходит?

Анфиса:

Гуляем, за ручку, у моря... (Пауза. Анфиса встает.) Павел Андреевич, я не буду играть в этом спектакле.

Павел:

Анфиса Михайловна, я Вас очень прошу, не отказывайтесь от роли. Конечно, я приехал не потому, что мне предлагал Петька... Я же знаю, что он тут, после моего отъезда говорил... и делал... За «Голого короля» меня выгнали, а его через пять лет – за тот же спектакль – выдвинули на госпремию. (Пауза.) Я вернулся... Сам не знаю, почему... На место преступления возвращаются раньше, чем через двадцать лет. Не знаю, виноват ли я перед вами... Миронычем... другими... Я делал то, что считал должным.

Анфиса:

А теперь?

Павел:

И теперь...

Анфиса, постояв, садится.

В ЗТМ

ИЗ ЗТМ

Павел один на сцене. Рядом – кровать с манекеном. Павел изменяет положение рук куклы. Сначала распрямляет их поверх одеяла, отходит на несколько шагов, рассматривает позу. Потом складывает руки манекена на груди, как у покойника. Садится рядом на стул, закрывает лицо руками, некоторое время сидит так.

В дверях зрительного зала появляется Петр. Незамеченный, он смотрит на Павла.

Павел, достает мобильный, набирает номер.

Павел:

Алло! Это я... Лёля, пойдем на пляж. Да, сейчас. Ничего не поздно, собирайся. Встретимся на старом месте. Целую.

Петр незаметно выходит из зала.

В ЗТМ.

Из ЗТМ

Поздний вечер. Пляж освещен огнями кафе, расположенных у моря. Смутно видны силуэты купающихся.

На топчане у самой воды сидит Павел – в одних джинсах, без рубашки.

Сидящая вдалеке компания молодежи что-то распевает под гитару.

Из воды выходит Ольга. Павел встает, укутывает ее в полотенце, вытирает.

Павел:

Замерзла?

Ольга:

Нет, что ты. Вода теплая. Ты зря не хочешь.

Павел:

Отвык. И плавки не взял.

Ольга:

Ой, да кто тебя ночью увидит?

Павел:

Нет, холодно. (Целует ее в плечо.) Бр-р-р... Ледяная!

Ольга (обнимает его):

Разве?..

Целуются.

Ольга:

Колючий...

Павел:

Отрастет – колоться не будет.

Ольга:

Надеюсь.

В ЗТМ

Из ЗТМ

На топчане сидит Ольга. Она уже в платье, вытирает полотенцем влажные волосы.

Со стороны кафе подходит Павел. Он несет два пластиковых стаканчика с чаем.

Павел:

Держи. Только осторожно – горячий!

Ольга:

Спасибо!

Она осторожно берет у него стаканчик, делает глоток.

Ольга:

Ой, хорошо! Да, раньше такого не было...

Павел:

Раньше ты кофе в термосе брала.

Ольга:

Ты помнишь?

Павел:

Конечно.

Ольга:

Мне сейчас кажется, будто время вернулось. Или остановилось?..

Павел (повторяет задумчиво):

Время остановилось... Время остановилось...

Ольга:

Это из твоей пьесы.

Павел:

Да, в ней очень важную роль играет время. Ты чувствуешь?..

Ольга:

Время – не предмет, а идея.

К нему нельзя прикоснуться.

В него можно верить, старея,

А можно, не веря, вернуться.

Павел:

Странно, что ты помнишь... (Пауза.) В этой пьесе время для всех течет по-разному. А для твоей героини оно остановилось. Она просила любовника выбрать между ней и женой. Но он не выбрал... И непонятно, что для нее лучше – чтобы он ожил или умер. Умрет – всем поровну. Вернется – все начнется сначала...

Ольга:

Но сейчас ей достаточно нажать кнопку... повернуть краник... И будет всем поровну. Почему она этого не делает?

Павел:

Потому что не способна на поступок. Как большинство из нас... Она просто ждет.

Ольга:

Почему?

Павел:

Потому что любила. А сейчас – не знает...

Ольга:

И поэтому хочет его смерти? Или не хочет? (Пауза.) Скажи мне: что я должна играть?

Павел:

Надежду и отчаяние.

Ольга:

Мне проще сыграть ожидание... С учетом двадцатилетнего опыта.

Павел:

Оль, как ты будешь играть ожидание? У окна сидеть, слезы лить? На часы смотреть?

Ольга:

Да нет... Просто жить... (Пауза.) Знаешь, я все время боюсь, что ты опять исчезнешь...

Павел:

Не исчезну. Я и не исчезал... Просто был далеко. Почему-то... (Пауза.) Ладно, пойдем. А то комары заедят.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Тренажерный зал.

На «беговой дорожке» — девушка. Рядом на велотренажере – Ирина. Она в наушниках, провода от которых тянутся в нагрудный кармашек. Ира крутит педали, при этом что-то шепчет.

Девушка на беговой дорожке:

Ир, может, хватит на сегодня?

Ирина молчит.

Девушка на беговой дорожке (громко):

Ирка!

Ирина не отвечает.

Девушка сходит с тренажера, подходит к Ирине, дергает ее за рукав. Ира снимает наушники.

Девушка:

Ну ты увлеклась! Кричу тебе... Может, хватит на сегодня?

Ирина смотрит на часы.

Ирина:

Да, пора.

Ирина сходит с тренажера, и они обе идут в раздевалку.

Девушка:

Чем это ты так заслушалась?

Ирина:

Роль учу. Начитала ее на плеер, а теперь кручу, пока не запомню.

Девушка:

Что за роль? Кого играешь?

Ирина:

Дочку.

Девушка:

Чью?

Ирина:

Главного героя.

Ирина с подругой входят в раздевалку. Ирина садится на скамейку, расшнуровывает кроссовки. Ее подруга вытирает лицо полотенцем.

Девушка:

А он кто?

Ирина (смеется):

Кто? Не знаю... Почти труп.

Девушка:

Как это?

Ирина:

А вот так. Он в коме. А я прихожу к нему и рассказываю, как мне без него плохо.

Девушка:

Ужас... Чисто триллер. Ну а как ваш Громов? Вы уже репетируете?

Ирина:

Да! Очень интересно. Я теперь на работу бегом бегу. Владик даже ревновать начал. Каждый день на служебном встречает.

Девушка:

Ну а Громов – как?

Ирина:

Что – как?

Девушка (игриво):

Владик не зря ревнует?

Ирина:

Пока зря... (снимает футболку, идет в душевую. На пороге душевой оборачивается). Но – у меня еще все спереди!

В ЗТМ

Из ЗТМ

Квартира Петра. Ночь. Спальня.

Зажигается ночник. Наташа, включив лампу, морщится, трет глаза. Смотрит на вторую половину кровати – там пусто. Смятая подушка, отброшенное одеяло.

Наташа встает, набрасывает поверх ночной рубашки халат и выходит из спальни.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Квартира Петра. Кухня.

За столом сидит Петр. Он курит. Перед ним стоит блюдце, куда он стряхивает пепел и в котором уже лежат два окурка.

Наташа:

Петя, ты что?..

Петр:

Что?

Наташа:

Ты почему куришь?

Петр:

Захотелось.

Постепенно переходят на повышенные тона.

Наташа:

С чего это? Восемь лет не хотелось... Ты где сигареты взял?

Петр:

Купил.

Наташа:

Очень остроумно!

Петр:

Какой вопрос – такой ответ. Где я еще мог сигареты взять? Сам сделал, что ли?

Наташа:

Не кричи! Женька спит.

Петр:

Я не кричу!

Наташа подходит к нему, обнимает.

Наташа:

Петя, что случилось?

Петр:

Ничего.

Наташа:

Я же вижу. Ты и вчера не спал, всю ночь вертелся...

Петр:

Ты очень внимательная жена! Очень! И замечательная актриса. (Гасит окурок в блюдце.)

Наташа:

Что ты имеешь в виду?

Петр:

В жизни не видел, чтобы ты так внимала режиссеру, учила роль!.. Просто Комиссаржевская!

Наташа:

Я?!

Петр:

И остальные тоже...

Петр достает новую сигарету и, не замечая, прикуривает ее с фильтра.

Наташа:

Петя, ты что?!..

Петр кашляет, отплевывается от табака.

Петр:

А, черт!..

Раздраженно давит сигарету в блюдце, затем берет блюдце, вместе с окурками бросает в мусорное ведро и выходит из кухни.

В ЗТМ.

ИЗ ЗТМ

Солнечный день, пляж.

В шезлонге под зонтом – Павел. У него в руках пачка скрепленных листов с напечатанным текстом. Почесывая отрастающую бородку, Павел читает текст и делает пометки. Затем смотрит на титульный лист, на котором крупно написано название пьесы — «Пауза».

Подумав, Павел перечеркивает заголовок и пишет сверху: «Антракт». Затем он прячет бумаги в сумку, поднимается с шезлонга и идет к воде. Там останавливается и смотрит на море.

Рядом раздается детский голос:

Димка, стены очень низкие! Такую крепость штурмом возьмут. Выше делай!

Павел поворачивается и видит, как у самой кромки воды двое мальчишек строят крепость из песка. В центре крепости – башня, в которую, как шпиль, воткнута ветка.

Набежавшая волна размывает часть песчаной постройки.

Димка (кричит):

Вить, крепость размыло!

Витя:

Ничего, сейчас починим!

В ЗТМ

Из ЗТМ

На сцене – Павел и Наташа. Она читает свой монолог.

Наташа:

«Я на сороковой день исповедаться ходила, батюшку спрашивала – как же твоя душа? Батюшка говорит – душа рядом... И видит все... (Пауза.) Эта женщина тоже здесь... Нехорошо. Грех!»

Павел:

Наташа, что с вами? На первых репетициях все было отлично, потом – хуже и хуже. А сейчас – это вообще никуда не годится. (Пауза.) Наталья Ивановна, мы же с вами... не пирожки печем. Я понимаю, быт заедает... Но иногда надо вспомнить, что это – искусство. Роль с температурой тридцать шесть и шесть сыграть нельзя!

Наташа:

Вы как Петр. Иногда я его не понимаю. Наверное, вы с ним были похожи, когда строили... вашу крепость... Но он изменился... А сейчас нервничает. Не спит. (Пауза.) Павел Андреевич, у меня к Вам просьба.

Павел:

Какая?

Наташа:

Уезжайте... Уезжайте, пожалуйста. Вам в любом театре дадут ставить...

Павел:

А вам я не нужен?

Наташа:

Мне – нет.

Павел:

Почему?

Наташа:

Потому что Петр Никитич плохо спит. А я его люблю. И хочу, чтобы у него все было хорошо.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Павел один на сцене. Он снова меняет позы лежащего на кровати манекена. Складывает его руки под затылком – так, будто манекен «отдыхает». Садится на стул, сжимает голову руками. Затем вдруг откидывается на спинку стула, вытягивает ноги, сцепляет руки на затылке, повторяя позу куклы, и потягивается.

В ЗТМ

ИЗ ЗТМ

На сцене возле кровати с манекеном – Павел и Ирина.

Павел:

Вернемся к этому месту: «Может, ты из-за этого и попал в аварию? Был рассеянный, постоянно думал об этом...» Не говори это — ему. (Показывает на кровать.) И не в зал! Ты говоришь – себе. Посыл – внутрь...

Ирина:

А куда смотреть?

Павел:

В себя!

Ирина отворачивается от кровати, становится в пол-оборота к залу, переминается с ноги на ногу, становится другим боком.

ИРИНА:

«Может, ты из-за этого и попал в аварию? Был рассеянный, постоянно думал... об этом... И мама, наверное, всё знала. Она в последний год стала другой»...

ПАВЕЛ:

Куда ты смотришь?

ИРИНА (показывает в зал):

Туда.

ПАВЕЛ:

И обращаешься к креслам?.. Закрой глаза.

Ирина с готовностью зажмуривается.

ПАВЕЛ:

Покружись.

ИРИНА:

Как?

ПАВЕЛ:

Покрутись вокруг себя.

Ирина делает оборот вокруг своей оси.

ИРИНА (пошатнувшись, жалобно):

Я упаду...

ПАВЕЛ:

Не бойся, я рядом.

Подходит и, придерживая за плечи, помогает ей кружиться. Останавливает.

ПАВЕЛ:

Только не открывай глаза.

ИРИНА (нежно):

Не буду.

Ирина кладет ладони на руки Павла, которые лежат на ее плечах.

ПАВЕЛ (высвобождает руки, отходит в сторону):

А теперь читай этот кусок. Не зная, что перед тобой, ни на что не глядя.

Долгая пауза. Наконец, Ирина читает – совсем не так, как читала раньше.

ИРИНА (ровно и задумчиво):

«Может, ты из-за этого и попал в аварию? Был рассеянный, постоянно думал об этом... А может, мне кажется? Сейчас ты мне не скажешь... Но я буду ждать».

В ЗТМ

ИЗ ЗТМ

Квартира Ольги. Перед зеркалом стоит Павел. Он подравнивает ножницами отросшую бородку.

Входит Ольга. В руках у нее стакан воды, который она протягивает Павлу.

Павел:

Спасибо.

Он пьет воду, ставит стакан на тумбочку, ложится на диван.

Ольга:

Волнуешься?

Павел:

Нет. Это же прогон, а не премьера. И вообще — страх прошел... Ничего не боюсь. Прости, забыл: в ванной поскользнуться – вот чего я боюсь... Не знаю, что случилось. Наверное, дома и стены помогают.

Ольга:

И все-таки волнуешься.

Павел:

Устал. Спать хочу. (Закрывает глаза.) А название я поменял. «Пауза» — не то... Пусть будет «Антракт». Вся наша жизнь – антракт... между двумя главными действиями.

Ольга:

Рождением и смертью?

Павел, не открывая глаза, берет ее за руку и целует ладонь.

В ЗТМ

Из ЗТМ

На сцене – декорации больничной палаты: кровать, повернутая спинкой к зрительному залу. Рядом — тумбочка, на которой стоит иконка, фотография Маши. Платяной шкаф. Окно.

В зале за режиссерским столом сидит Павел. В стороне, на пару рядов дальше от сцены сидит Петр.

Павел достает из пачки сигарету и крутит ее в пальцах. Потом откладывает сигарету, наливает из графина воду в стакан, делает глоток. Ставит стакан на стол.

Павел (негромко, в микрофон):

Начинаем.

Звучит музыка. Павел снова берет сигарету, но не прикуривает. Он смотрит на сцену. Там начинается прогон.

Первой выходит Анфиса. Она садится возле кровати.

Анфиса:

Здравствуй, сыночка... Ты молодцом, не бледный... Вчера не смогла прийти – у папы давление подскочило. Но ты не беспокойся, ему лучше. (Пауза.) Я в коридоре медсестру встретила ... Говорит мне: «Не беспокойтесь, в нашей клинике уход хороший». Страшное слово – уход... Глупенькая. Думает, я каждый день прихожу, потому что... уходу... не доверяю.

Голос Анфисы дрожит. Павел давит в пепельнице так и не зажженную сигарету и закрывает глаза.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Интерьер настоящей больничной палаты, с точностью повторяющий декорации, которые только что зрители видели на сцене.

На кровати лежит Павел. Крупно – поверх одеяла – его рука. К ней прикасается другая рука – пожилой женщины. За кадром звучит голос Анфисы.

Анфиса:

Я Лине говорю – пойдем в больницу вместе. А она – не могу, иду с классом на выставку... (Пауза.) Они со Светочкой ругаются часто. Я к вам приехала, подхожу к двери — крик такой, что на площадке слышно. Лина орет: «Я тебе запрещаю!». А Света ей – «Я все папе скажу!»... Ей тебя очень не хватает.

Камера показывает палату — тумбочка, на которой стоит иконка и фото Маши в свадебном платье; стойка с капельницей.

Анфиса:

Светочка, когда свою косметику смоет – сразу видно: вылитая ты... И чай пьет, как ты: варенье кладет и разбалтывает. Лина ее ругает, говорит, что нельзя столько сладкого... А за косметику не ругает. (Пауза.) И сама мажется... (Пауза.) Она мне не нравится... Она мне никогда не нравилась, но я молчала... А сейчас... (Пауза.) У нее был день рождения, и она пригласила гостей! Я говорю: «Линочка, не надо праздновать...». А она мне: «Я что – в трауре?» (Крупно лицо Анфисы. Она плачет.) Дрянь! Ты – тут, а она... Вырядилась в желтое платье. Стол, музыка... Они даже танцевали! (Вытирает слезы.) Не буду, больше не буду... Тебе огорчаться нельзя...

В ЗТМ

Из ЗТМ

Больничный коридор. По коридору идет Анфиса в накинутом на плечи белом халате. За кадром – ее голос.

Анфиса:

Все будет хорошо, сыночка. Ты поправишься, и мы с тобой пойдем гулять. И будет падать снег. Как в детстве. Белый, но не сладкий...

В ЗТМ

Из ЗТМ

Та же больничная палата. Входит Маша. Она подходит к шкафу, который стоит в углу, открывает его, достает халат и набрасывает на плечи. Смотрится в зеркало, которое прикреплено на внутренней стороне дверцы шкафа. Говорит, глядя в зеркало.

Маша:

Извини, не выспалась. Комары... Одного хлопнула – кровь на обоях... Смотрю на пятно – и снова вижу этот кошмар... (Пауза.) Мокрый асфальт... Машина врезалась в дерево... И строчки из протокола — «Тойота цвета «мокрый асфальт»... (Пауза.) ...Сегодня на уроке рассказывала об эпиграфах и вспомнила Хэмингуэя. «Килиманджаро – высшая точка Африки. Почти у самой вершины лежит иссохший мерзлый труп леопарда. Что понадобилось леопарду на такой высоте, никто объяснить не может»...

В ЗТМ

Из ЗТМ

Мокрое шоссе. Дождь. По шоссе мчится машина. За кадром – голос Маши.

Маша:

...Что понадобилось тебе на сто первом километре, никто объяснить не может... Светка городит ерунду насчет самовара — будто ты в деревне маме подарок присмотрел... Ну а мама уверена, что я тебя довела... (Пауза.) Скандал мне устроила, из-за дня рождения. «Праздновать нельзя, музыку нельзя... Почему ты в желтом?..» Твоя мать хочет, чтобы я надела траур и все время рыдала, как она... Но у меня муж живой! Я не вдова! И не хочу, чтобы Света плакала. Она должна жить и ждать, когда ты вернешься...

В ЗТМ

Из ЗТМ

Снова интерьер больничной палаты. Маша сидит возле постели Павла, и говорит, глядя на него.

Маша:

А на день рождения я позвала Николаевых и Вовку с Катей. Говорили о тебе. (Пауза.) Кстати, в последнее время мы с тобой чаще были с ними, чем наедине... Будто прятались друг от друга...

Маша направляется к выходу. В дверях останавливается.

Маша:

Возвращайся. Нам без тебя плохо.

Выходит из палаты.

В ЗТМ

Из ЗТМ

В кадре крупно – фотография, на которой изображена Маша в свадебном платье. Фотография в рамочке стоит на больничной тумбочке.

За кадром – голос Ирины. Она говорит ровным тоном, будто заученный урок:

Ирина:

Здравствуй. Как ты? У меня все хорошо, английский сдала. (Пауза.) Что у меня еще? (Пауза.) У нас в институте компания собирается в Крым... Но мама меня не пускает. Поругались...

Камера показывает палату. Павел на кровати с закрытыми глазами. Рядом – Ирина, которая, потупившись, смотрит в сторону.

Ирина: (продолжает не таким натянутым тоном.)

Короче, я не знаю, что еще говорить... Бабушка говорит: «Рассказывай, что у тебя происходит. Как в письме». Помнишь, как я тебе в детстве из лагеря писала? Сейчас так не напишу... Хотя за этот месяц я тебе рассказала больше, чем за последний год. Мы молчали после того... Ты знаешь, о чем я.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Тренажерный зал. Ирина на велотренажере, крутит педали, глядя перед собой. За кадром звучит ее голос.

Ирина:

Помнишь, я увидела тебя в ювелирном... Подумала, что серьги ты покупаешь не для мамы. И ушла, чтобы ты меня не заметил. Но когда ты пришел домой, поняла, что знаешь... что я знаю... И мы молчали. Ты боялся, что я спрошу. А я боялась, что начнешь объяснять... (Пауза.) Может, ты из-за этого и разбился? Был рассеянный, постоянно думал... об этом... И мама, наверное, всё знала. Она стала другой... (Пауза.) А может, мне кажется? И в магазине ты меня не видел. И серьги покупал кому-то на взятку?..

В ЗТМ

Из ЗТМ

Больничный двор. Из дверей корпуса выходит Ирина. Она оглядывается на окна больницы. За кадром звучит ее голос.

Ирина:

Короче... Извини. (Пауза.) Если вдруг не приду – не обижайся, это значит, я маму уговорила, и она меня отпустила в Крым... А сережки эти — модные. Я тут, в больнице, на одной медсестре видела...

В ЗТМ

Из ЗТМ

Церковь. Наташа ставит в поставец свечу, крестится, целует икону. За кадром – ее голос.

Наташа:

Прости нам, Господи, прегрешения наши... (снова крестится): Полтора месяца... Я на сороковой день исповедаться ходила, батюшку спрашивала – как же твоя душа? Батюшка говорит – душа рядом... И видит все... (Пауза.) Эта женщина тоже здесь, в больнице... Нехорошо. Грех! (Пауза.) А вообще... Наверное, и она с тобой говорит?.. Тоже ждет...

Наташа идет к выходу.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Больничная палата. На кровати – Павел.

В кадре крупно – капельница. В прозрачной трубочке – капли.

За кадром – голос Наташи.

Наташа:

Мама рассказывала – когда я родилась, ты так ревел! Брата хотел. Потом сына, а родилась дочка... Не повезло – вокруг одни бабы. А может, повезло?.. Ты нам нужен! Вот мы тебя и не отпускаем. (Пауза.) А вдруг ты сам? Вдруг это не авария? Я в компьютере нашла твое письмо другу, в Москву... Прочитала, прости... Там слова: «Все надоело... Куда бы исчезнуть?..»

В ЗТМ

Из ЗТМ

Улица. Церковь. Из дверей выходит Наташа, оборачивается, крестится и кланяется. Потом идет по улице. Все это время за кадром звучит ее голос.

Наташа:

...Неужели ты сам?.. Нет, нет! Если бы ты сам захотел, зачем уезжать так далеко?! Значит, просто так поехал. Поругался дома – и рванул за город, у речки посидеть. Как раньше ездили. Ты на траву ложился и в небо смотрел. Светка тебя спрашивала: «Пап, что ты там видишь? Сегодня даже облака не показывают...» (Пауза.) Хотела тебя в парк вывезти, а врачи не разрешают... Я тебе листьев принесу... Они сейчас так пахнут...

В ЗТМ

Из ЗТМ

Больничный коридор. По коридору идет Ольга в медицинском халате и шапочке.

Навстречу ей идет Маша. Они проходят мимо друг друга, но Маша оборачивается, внимательно смотрит вслед Ольге. Потом догоняет ее, берет за локоть.

Маша:

Подождите!..

Ольга останавливается, оборачивается, смотрит на Машу.

Маша:

Куда он ехал в этот день?

Ольга молчит, потом делает недоуменное лицо.

Ольга:

Простите, Вы о ком?

Маша смотрит молча. Ольга тоже молчит. Маша поворачивается и уходит.

Ольга смотрит ей вслед. Потом идет дальше по коридору и входит в палату.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Палата. Ольга подходит к Павлу, проверяет капельницу. Поправляет одеяло. Потом вдруг снимает шапочку и присаживает на стул, который стоит рядом с кроватью. Смотрит на Павла. Трет свое запястье, оглядывает палату.

Ольга:

Часов нет... В других палатах есть, а здесь нет. А свои я сегодня утром разбила. Поскользнулась в ванной... (Встает, подходит к окну.) Только что твоя жена ушла. Интересно, что она тебе говорит? Наверное, вспоминает о прошлом. А я... Что вспоминать? Встречи по вторникам и пятницам... Сначала – роман, потом – повесть... женатого мужчины и одинокой женщины. С таким неожиданным финалом... Как случилось, что тебя привезли в нашу больницу? Их в городе еще четыре... И на мою смену?.. Хотя есть других три. (Пауза. Ольга поворачивается к Павлу, смотрит на него.) Врачи советуют: говорите с ним, чтобы он захотел вернуться. «Вспоминайте прошлое, но только хорошее...». А ведь никто не следит, что мы говорим. Вдруг кто-то скажет плохое?.. Пооткровенничает... насмерть... И никто не узнает. (Снова отворачивается к окну.) Темнеет...

Подышав на стекло, Ольга рисует на нем пальцем женскую фигурку. Потом еще одну.

Ольга:

За неделю до этого... я сказала – выбирай. Между мной и ней... Ты неделю не звонил. А потом поехал выбирать между жизнью и смертью?.. И снова ничего не выбрал... Ни туда, ни сюда. (Пауза.) Теперь они приходят... Говорят... Плачут... Мне их жалко. И тебя жалко... И себя. Еще больше, чем вас.

(Резким движением стирает нарисованное со стекла.)

Ольга:

Время остановилось... Хотя, я все решила. Пока работаю. В марте уйду в декрет. (Пауза.) Не хотела тебе говорить про ребенка, но... Сказала – так сказала...

Уходит.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Больничный коридор. Часы над дверью в палату показывают десять часов.

К двери подходят Маша с Анфисой. Маша нажимает на ручку двери, но та не открывается. Маша недоуменно смотрит на Анфису.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Часы над дверью в палату. Десять минут одиннадцатого. По циферблату ползет секундная стрелка.

У двери стоят Маша, Анфиса, Ирина и Наташа. К ним подходит Ольга.

В ЗТМ

Из ЗТМ

По коридору идет врач в белом халате и шапочке. Он подходит к палате Павла. Пять женщин оборачиваются к нему.

В тишине слышно, как щелкает секундная стрелка часов.

В ЗТМ

В темноте звучат одинокие хлопки.

Из ЗТМ

Павел открывает глаза. Видит сцену с больничными декорациями. Оборачивается на звук хлопков.

У него за спиной – пустой зрительный зал. Только в последнем ряду, в полутьме – силуэт старика, похожего на бомжа, который когда-то аплодировал спектаклю, поставленному Петром и Павлом сорок лет назад.

В зале вспыхивает свет.

В последнем ряду сидит Мироныч.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Павел в гостиничном номере. Говорит по телефону.

Павел:

...Когда премьера? Думаю, через пару недель. А у тебя? (Пауза.) Понятно... Дима, спасибо за приглашение, но – не уверен. Не знаю... Где буду, когда буду... На всякий случай – ни пуха тебе, ни пера! (Пауза.) В театр собираюсь. Открытие сезона, «Три сестры». Представь себе, интересно посмотреть, как мои актрисы (смеется) в чужих спектаклях играют. (Пауза.) Ну, хорошо. Пока.

Павел кладет трубку, открывает шкаф, перебирает рубашки, достает галстук.

Раздается звонок мобильного. Павел берет трубку.

Павел:

Алло! Михаил Петрович? Да, это я. В Одессе...

В ЗТМ

Из ЗТМ

Просторный красивый кабинет. Письменный стол, кожаные кресла. На стене – портрет Дмитрия Медведева. В пепельнице дымится сигарета. У окна стоит мужчина в костюме — зрители видят его только со спины. Он говорит по мобильному телефону.

Михаил Петрович:

Понимаешь, Павлик, ситуация – как в старом анекдоте: место на кладбище есть, но ложиться надо сегодня. (Пауза.) Нет, Паша, выбирай – известный столичный театр или спектакль в глухой провинции. Пусть даже у моря... В общем, завтра ты должен быть в Москве. И учти, что второго предложения не будет...

В ЗТМ

Из ЗТМ

Гримерка. Приглушенно слышна музыка. Входят Наташа и Ольга. Они, как и в первой картине, в платьях героинь «Трех сестер».

Наташа:

...В зале сто человек, и все безрукие. Похлопать не могут.

Она садится за свой гримировальный столик. Ольга подходит к своему, но не садится, а рассматривает стол, потом проводит по нему рукой.

Наташа:

Ты чего?

Ольга:

Что-то рассыпано... Пепел, кажется.

Наташа:

Может, Анфиса курила?

Ольга:

Это Машка.

Наташа (смеется):

Ну ты прямо Шерлок Холмс! Определяешь по пеплу, чьи сигареты?

Ольга:

Да при чем тут сигареты?! Она на меня порчу насылает!

Наташа:

Как?!

Ольга:

Ведьма! (Роется в ящиках своего стола.) Это она из-за Павла! Ничего...

Оля берет целлофановый пакет, сметает в него салфеткой пепел со стола и сует пакет под Машин стол.

Наташа:

Оль, ты чё творишь?

Ольга:

Помнишь, она на мне «молнию» зашивала?

Наташа:

Когда?

Ольга:

В допотопные времена! В тот день, когда Громов приехал... У меня теперь спина болит!

Наташа:

Не выдумывай!

Ольга:

Ну ничего... Она у меня получит! (Достает из сумки бутылочку.) Вот!

Наташа:

Змеиный яд?

Ольга:

Святая вода! В церкви взяла.

Ольга льет воду на салфетку, вытирает стол, потом начинает брызгать водой по углам гримерки.

Наташа (раздраженно):

Господи...

В ЗТМ

Из ЗТМ

Гостиничный номер. Павел укладывает рубашки в сумку, потом перебирает на столе бумаги. Кладет в сумку текст «Антракта». Берет блокнот, из которого выпадает фотография Ольги. Павел садится к столу, ставит перед собой фотографию, оперев ее на гостиничный графин. Достает из кармана мятую сигарету и закуривает.

Павел:

Лёля... Видишь, как получается? Опять развилка... Что же делать, Лёля? Ехать?.. Ехать. А ты остаешься. Прости... и прощай... Антракт окончен.

Павел достает из бумажника визитку, снимает телефонную трубку, набирает номер.

Павел:

Алло! Это Алексей? Вы мне как-то свою визитку дали... в аэропорту. Можете меня отвезти? Срочно. Гостиница «Центральная». (Пауза.) Хорошо.

Павел кладет трубку, вырывает лист из блокнота и что-то быстро пишет. Потом кладет записку в конверт. Вынимает ключи, с трудом снимает брелок и кладет «куриного бога» туда же, в конверт.

В ЗТМ

Из ЗТМ

По коридору идет Ирина. Она подходит к гримерке, открывает дверь. В лицо ей летят брызги.

Ирина:

Блин, что за номера?!

Ольга:

Извини.

Наташа:

У нас тут... санобработка.

Ирина (вытирает лицо ладонью, принюхивается):

С хлоркой, что ли?

Наташа:

Со святым духом!

Входит Маша.

Ольга:

Метлу за дверью оставила?

Маша:

Какую метлу?..

Ольга:

Ведьма!

Маша:

Ты что, сбесилась?

Ольга:

Подсыпаешь, да?!

Наташа:

Девочки, перестаньте...

Маша:

Тебе что-то померещилось? Перекрестись!

Ольга:

Уже!

Входит Анфиса с тортом.

Наташа:

Анфиса Михайловна, зачем? Официальные поцелуи — после спектакля.

Анфиса:

После – само собой. А сейчас — по кусочку. Чтоб силы были. Иначе не доиграем. (Смотрит на Ольгу и Машу.) Вы чего? Поцапались?

Маша:

Ольге опять что-то мерещится...

Анфиса:

Сестрички, сегодня — перемирие! Завтра продолжите... Где у нас нож?

Ирина достает нож и тарелки. Анфиса режет торт.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Салон автомобиля. В машину садится Павел.

Павел:

Добрый день.

Алексей:

Здравствуйте. Куда едем? Опять в театр?

Павел:

Надо же – помните?.. Нет, в театр не надо. Мне нужно в аэропорт. И на кладбище.

Водитель:

В какой последовательности?

Павел:

Сначала на кладбище. (Смотрит на часы.) Успеем?

Водитель:

Поздновато уже. Но – постараемся.

Машина трогается с места.

Павел:

Нет, давайте все-таки через театр. (Смотрит на часы). Только не к парадному входу, а к служебному, это с правой стороны. Я вас попрошу туда зайти. Отдадите вахтеру конверт, скажете – для директора, и едем на кладбище.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Гримерка. Анфиса режет торт. Ирина вытирает салфеткой тарелки. Маша роется в сумке.

Раздается звонок мобильного. Наташа достает из сумочки телефон.

Наташа:

Да. (Пауза.) Я сейчас. (Выходит из гримерки.)

Маша закуривает, ищет, куда стряхнуть пепел.

Маша:

Где пепельница?

Анфиса:

Извините, девочки, разбила.

Ирина:

Посуда бьется к счастью!

Маша:

Счастья у нас... до утра.

Ирина:

А что? Вот закончим «Паузу», поедем на фестиваль! В Германию!

Ольга:

Ирка слова перепутала. Было: «В Москву, в Москву...», а теперь – «В Бонн, в Бонн... На биеннале».

Анфиса раздает тарелки с тортом..

Ольга:

Кстати, спектакль будет называться не «Пауза», а «Антракт». (Хочет взять у Анфисы тарелку.) Мне поменьше, поменьше... (Выбирает другой кусок.)

Маша:

А мне – побольше! С розочкой! (Пробует торт.) Ух, вкуснятина! А куда это Наталья ушла?..

Анфиса:

К Добрыне, наверное.

Ирина:

А вам не кажется, что Петр Никитич тоже бороду отпускать начал?

Маша:

А что? Ему пойдет.

Ольга:

А чего он на прогоне такой мрачный сидел?

Анфиса:

Ревнует.

Ольга:

Кого?

Анфиса:

Всех. Мы же – его хозяйство. А тут — чужой командует...

Ольга:

Павел ему не чужой.

Ирина:

Что значит – хозяйство? Мы что – крепостные?

Анфиса (смеется):

Дурочка... Мы не крепостные. Мы утварь.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Домик, в котором расположена дирекция кладбища. На пороге курит Бритый – зав. мастерской по изготовлению памятников.

К нему подходит Павел.

Павел:

Добрый вечер! Я вам звонил два дня назад. Громов, по поводу памятника.

Бритый:

Да, помню. «Прости и прощай». (Пожимает Павлу руку.) У вас все готово, уже установили. Только вы поздно пришли. Через пятнадцать минут сторожа ворота запирают. Боюсь, пока мы с вами до могилы дойдем...

Павел:

Не надо, я только рассчитаться хотел.

Бритый:

Ну, работу же посмотреть надо...

Павел:

Извините. У меня самолет через час, не успею, никак. (Вынимает из кармана деньги.) Считайте.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Павел выходит из ворот кладбища и идет к ожидающей его машине. На ходу он замечает, что испачкал туфли. Павел оглядывается, пытается вытереть обувь о чахлую газонную травку. Потом роется в сумке, достает рукопись. Он отрывает от нее первый лист, комкает, вытирает им туфли и бросает в сторону.

Павел садится в машину. Авто трогается с места.

На тротуаре остается лежать скомканный лист, на котором виднеется слово «Антракт».

В ЗТМ

Из ЗТМ

Гримерка. Звенит первый звонок. Входит Наташа.

Наташа:

Девочки, Павел Андреевич уехал...

Маша:

Куда?

Наташа:

В Москву.

Анфиса:

Значит, завтра не репетируем?

Наташа:

Он совсем уехал.

Ольга:

Когда?..

Ирина:

Как?!

Маша:

А премьера?

Наташа:

Сказал, что Петя доставит ...

Маша:

Почему?!

Наташа:

Он толком ничего не объяснил.

(Пауза.)

Ирина:

А как же мы?..

Анфиса:

А мы – утварь. (Пауза) Режиссер Иванов решил поставить «Гамлета». «Гамлет» у Иванова не встал... Ничего, девушки, не расстраивайтесь! Через двадцать лет опять приедет.

Маша:

Подколесин хренов. Надлюбил и бросил...

Ирина:

Кого?

Ольга вскакивает и выбегает из гримерки.

Маша:

Всех нас...

Ирина:

Куда она? На вокзал?

Наташа:

В туалет! Рыдать...

Анфиса:

А чего рыдать? Может, он ее завтра телеграммой в Москву вызовет? Может, ему в самом деле театр дали?

Ирина:

Да? Если бы хотел в Москву забрать, стал бы он ее на роль назначать?

Маша:

Как же она сейчас играть будет?

Пауза.

Ирина:

А фестиваль?..

Наташа:

Какой фестиваль?! Вот вам... Мэтр! Правильно Петя говорит: заезжие режиссеры – шабашники от Мельпомены. Явился! «Бомбу» ставить! Интервью раздал — и смылся. А доделывать все Пете...

Анфиса:

Ты же сама хотела, чтобы он уехал.

Наташа:

Мало ли, чего я хотела... А он чего хотел? Чего он вообще приехал? Свою пьесу ставить? Романы крутить? Или бороду отращивать?

Анфиса:

Да утихни ты...

Наташа:

Нет, кто-нибудь понял, чего его сюда занесло?

Ирина:

А как же Европа? Биеннале?

Анфиса (рассматривает подол платья, отряхивает его):

Опять запылилось...

Слышен второй звонок. Маша направляется к двери.

МАША:

Пойду Ольгу в чувство приводить. (Наташе): Кто тебя за язык тянул? Радость распирала? Могла после спектакля поделиться... А если она на сцену не выйдет? Кто за нее играть будет? Ты? (Выходит.)

Анфиса:

Как бы Ольга ей сейчас прическу не испортила...

Ирина:

А сейчас-то за что?

Анфиса:

Да ни за что... Чистый платок есть?

Ирина:

Да... (Роется в сумке.) Вот, салфетки.

Анфиса:

Давай. (Берет салфетки.) Антракт окончен. Наташа, не забудь шаль, как в прошлый раз...

Анфиса выходит. Ирина идет за ней.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Аэропорт. Паспортный контроль.

Павел протягивает Пограничнику – тому же, с которым общался в день приезда — паспорт, иммиграционную карту. Тот рассматривает паспорт, внимательно глядит на Павла. Потом просматривает иммиграционную карту.

Пограничник:

«Цель приезда – успех». (Улыбается.) Цель достигнута?

Павел:

Скорее, поражена.

Пограничник (протягивая документы):

Счастливого пути.

В ЗТМ

Из ЗТМ

По коридору идет Петр. Он входит в гримерку. Там сидит одна Наташа.

Петр:

Где все?

Наташа:

В туалете. Ольгу утешают.

Петр:

Чего?

Наташа:

Истерика. Из-за Павла.

Петр:

Да... Друг мой заклятый... Еще записку передал, представляешь? (Показывает Наташе мятый конверт, достает из него листок.) «Уезжаю. Спектакль доставишь сам, тебе не впервой. Может, опять госпремию дадут»... Вот гад!.. «А это передай жене». (Достает «куриного бога».) Тебе? С чего это? (Смотрит на записку.) А-а-а... «Передай Жене». Почерк... гениальный. Где большая буква, где маленькая – ни черта не разберешь!

(Третий звонок. Голос из динамика: «Занятые в первой картине второго акта приглашаются на сцену!»)

Петр:

Что они себе думают?

Наташа:

Ничего не думают. Как обычно...

Петр:

А тебя кто за язык дергал?! Не могла конца спектакля дождаться? Сейчас придется деньги за билеты возвращать!

Наташа:

Кто о чем, а шелудивый о бане...

Петр:

Молчи, блин-президентша! Вечно впереди паровоза...

(Голос из динамика: «Исполнительницы ролей Оли и Маши, на сцену! Актрисы, на сцену!»)

Наташа:

Может, ты Ольгу утешишь? Хотя, в прошлый раз, говорят, у тебя не получилось.

Петр:

Жаль, что не получилось!

Наташа:

А ты знаешь, я ее понимаю!

Петр:

В каком смысле?

Наташа:

В прямом! Пропусти — я в туалет. (Выходит.)

В ЗТМ

Из ЗТМ

Салон самолета. В одном из кресел сидит Павел. Он достает распечатку пьесы, смотрит на последнюю страницу, переворачивает и на чистой стороне крупно пишет: «ФИНАЛ».

Ставит двоеточие. Думает. Зачеркивает две точки. Одну наводит жирно. Закрывает глаза.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Больничная палата. На кровати лежит Павел. Рядом сидит Ольга в белом халате, наброшенном на плечи.

Павел открывает глаза, глядит вокруг.

Ольга (тихо):

Паша...

Павел:

Оля, я что – спал? Долго?

Ольга (улыбаясь):

Двадцать лет. Почти как спящая красавица.

Павел берет Ольгу за руку и целует ее ладонь.

Павел:

Разве? А мне показалось, что я уснул минуту назад.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Павел открывает глаза. Он сидит в салоне самолета.

Павел достает мобильный, пытается набрать номер, но поняв, что во время полета связи нет, прячет телефон в карман.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Ярко освещенная сцена. Финал спектакля «Три сестры». На авансцене – Ольга, Маша, Ирина. Духовой оркестр играет марш.

Маша:

О, как играет музыка! Они уходят от нас, один ушел совсем, совсем, навсегда, мы останемся одни, чтобы начать нашу жизнь снова. Надо жить... Надо жить...

Ирина:

Придет время, все узнают, зачем все это, для чего эти страдания, никаких не будет тайн, а пока надо жить... надо работать, только работать! Завтра я...

Ольга (перебивает Ирину):

Музыка играет так весело, бодро, и хочется жить! О, боже мой! Пройдет время... (Сбивается, не может говорить.)

Маша (продолжает вместо Ольги ее монолог):

Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас...

(Вслед за Машей Ирина продолжает монолог Ольги.)

Ирина:

Счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто живет теперь. О, милые сестры, жизнь наша еще не кончена. Будем жить!

Маша:

Музыка играет так весело, так радостно и, кажется, еще немного, и мы узнаем, зачем мы живем, зачем страдаем...

Ольга (собравшись с силами, завершает монолог):

...Зачем мы живем, зачем страдаем... Если бы знать, если бы знать!

Опускается занавес. Аплодисменты.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Салон самолета.

Голос стюардессы:

Уважаемые пассажиры! Наш самолет совершил посадку в аэропорту Домодедово. Просим до полной остановки самолета оставаться на своих местах и не пользоваться мобильными телефонами.

Павел достает мобильный и снова набирает номер. К нему подходит стюардесса.

Стюардесса:

Извините, но пока звонить нельзя. Только после полной остановки самолета.

Павел:

Да-да, конечно!

Он прячет телефон в карман, но как только стюардесса отходит, снова достает его и набирает номер. Слышит голос автоответчика: «Нет связи с телефоном вашего абонента».

В ЗТМ

Из ЗТМ

Гримерка. На одном из столиков в ряд поставлены три стакана. Анфиса наливает в них коньяк. За своими столами сидят Ирина и заплаканная Ольга. Ирина снимает грим.

Ольга:

Анфиса Михална, угостите сигареткой.

Анфиса:

Давай сначала... (протягивает Ольге стакан.) Ира, присоединяйся.

Ирина:

А тортика не осталось?

Анфиса:

Водичкой запьем. Святой. (Кивает на бутылочку, которая стоит у Ольги на столике.)

Каждая берет по стакану, но выпить не успевают – звонит мобильный Ирины.

Ира смотрит на мобилку, пожимает плечами.

Ира:

И кто это? Номер не высвечивается... (Отвечает игриво.) Алё! (Пауза.) Алё, плохо слышно! (Изумленно.) Ой!... Да, слушаю вас! (Смотрит на Ольгу, закрывает мобильный рукой и шепчет.) Оля... Это он! Вас спрашивает. Вы что – мобилку выключили?

Ольга:

Да... наверное... Кто – он?

Ирина:

Павел Андреич. Вы говорить будете?

Ольга берет мобильный Ирины.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Зал аэропорта. Посреди зала стоит Павел. Он говорит по мобильному.

Павел:

Оля! Как я рад, что я тебя нашел! Оленька, послушай! Я ожил благодаря тебе. Прилетай завтра в Москву. Я тебя встречу.. Прилетишь? Оля! Почему ты молчишь? Ты слышишь меня? Оля!!! (Пауза.) Прилетишь? Умница! Всё! Завтра встречаю тебя в это же время. Все будет хорошо, снегурочек на утренниках играть не придется. Алё?

В ЗТМ

Из ЗТМ

Гримерка. Ольга слушает мобильник. Ирина и Анфиса смотрят на нее.

Ольга (тихо):

Слышу. Если честно, то я и снегурочку готова играть... Если ты будешь дедом морозом.

Выключает телефон.

Ирка и Анфиса кричат «Ура!» и целуют Ольгу.

В ЗТМ

Из ЗТМ

Идут титры.

Шум застолья.

Камера движется под банкетным столом. В кадре – ноги. Кто-то сидит, кто-то встает и выходит из-за стола. Чья-то рука опускается под стол, чтобы подтянуть носки.

Изящные женские ножки. Женщина снимает остроносые туфельки на высоченном каблуке и шевелит пальцами.

Рядом отодвигается стул, мужчина встает. Урывками слышен тост:

...Уважаемая Анфиса Михайловна! В этот знаменательный день... Такая дата!.. Здоровья вам! Здоровья и творческого долголетия!

Камера продолжает движение под столом. Рядом – два колена, мужское и женское. На женском – рука в кольцах. Ее находит мужская рука, сжимает, потом отпускает руку и гладит колено.

Сквозь праздничный шум раздается голос Анфисы:

— Спасибо вам, дорогие мои! А сейчас я хочу поднять бокал – за всех нас. За наш дом – наш театр!

Слышны голоса, повторяющие тост: «За театр! за театр!..», звон бокалов, шум банкета.

В ЗТМ

Одесса. Август, 2008 г.